Читаем Всем парням, которых я когда-либо любила полностью

Всем парням, которых я когда-либо любила

– Думаешь, народ действительно купится на это, если мы вообще не будем прикасаться друг к другу на публике? – скептически спрашивает Питер.

– Я не считаю, что отношения сводятся только к физиологии. Есть и другие способы показать, что тебе кто-то небезразличен. Без помощи губ, – Питер хитро улыбается, похоже, что он вот-вот отпустит какую-нибудь шутку, поэтому я быстро добавляю, – или любой другой части тела.

Он стонет.

– Ты должна оставить хоть что-то, Лара Джин. Я должен поддерживать репутацию. Никто из моих друзей не поверит, что я вдруг превратился в монаха, чтобы встречаться с тобой. Как насчет хотя бы руки в заднем кармане твоих джинсов? Поверь мне, все будет сугубо профессионально.

Я не высказываю ему своего мнения, что он слишком уж сильно беспокоится по поводу того, что о нем подумают люди, а просто киваю и записываю: «Питеру позволяется засовывать руку в задний карман джинсов Лары Джин».

– Но больше никаких поцелуев, – предупреждаю я, не поднимая головы, чтобы он не увидел, как я краснею.

– Ты же сама все это начала, – напоминает он мне. – И к тому же, у меня нет никаких венерических заболеваний, так что можешь выбросить это из своей головы.

– Я не думаю, что у тебя есть венерические заболевания – Я поворачиваюсь к нему. – Дело в том… У меня никогда раньше не было парня. Я никогда не была на настоящем свидании и не держалась за руки, идя по коридору. Все это ново для меня, поэтому извини за лоб. Я просто… хотела бы, чтобы все эти первые разы происходили по-настоящему, а не с тобой.

Похоже, что Питер обдумывает сказанное.

– Ага. Окей. Давай тогда кое-что прибережем.

– Правда?

– Конечно. Прибережем кое-что для настоящих отношений.

Я тронута. Кто знал, что Питер мог быть таким заботливым и великодушным?

– Например, я ни за что не буду платить. Приберегу это для парня, который действительно будет тебя любить.

Моя улыбка тут же исчезает.

– Я и не ожидала, что ты будешь за что-нибудь платить!

Питер продолжает:

– А также не буду провожать тебя до класса или покупать цветы.

– Я поняла. – Мне кажется, что Питера больше волнует его бумажник, чем я. Он просто убеждается, что не будет много расходов. – Итак, когда ты был с Женевьевой, что ей нравилось и хотелось, что бы ты делал?

Я опасаюсь, что он воспользуется этой возможностью, чтобы пошутить, но вместо этого Питер просто смотрит в пустоту и отвечает:

– Она всегда ворчала на меня, заставляя писать ей записки.

– Записки?

– Да, в школе. Не понимаю, почему я не мог просто отправить ей сообщение. Это быстро и эффективно. Почему не воспользоваться доступными для нас технологиями?

Я ее прекрасно понимаю. Женевьеве нужны были не записки. Она хотела письма. Настоящие письма, написанные его почерком на бумаге, которые она могла бы держать, хранить и читать всякий раз, когда накатит подходящее настроение. Они были доказательством, твердым и осязаемым, что кто-то о ней думает.

– Я буду писать тебе по записке в день, – внезапно говорит Питер с энтузиазмом. – Это сведет её задницу с ума.

Я записываю: «Питер будет писать Ларе Джин по одной записке каждый день».

Питер наклоняется.

– Запиши, что тебе придется ходить со мной на некоторые вечеринки. И добавь: «Никаких романтических комедий».

– А кто говорил о романтических комедиях? Не каждая девушка любит смотреть романтические комедии.

– Да, но ты точно из тех девушек, которые их смотрят.

Меня бесит, что он так обо мне думает, но еще больше раздражает то, что он прав. Я записываю: «НИКАКИХ ТУПЫХ БОЕВИКОВ».

– Тогда что у нас остается? – требует Питер.

– Фильмы с супергероями, ужасы, исторические фильмы, документальные, иностранные…

Питер гримасничает, выхватывает у меня ручку и бумагу и записывает: «НИКАКИХ ИНОСТРАННЫХ ФИЛЬМОВ». И еще: «Лара Джин сделает фотографию Питера заставкой на своем телефоне»

– И наоборот! – восклицаю я и направлю камеру телефона на него. – Улыбочку.

Питер улыбается. Ух, раздражает, как он хорош! Затем он достает свой телефон, но я останавливаю его.

– Только не сейчас. Мои волосы ужасно выглядят.

– Верно подмечено, – соглашается он, и мне хочется ему врезать.

– Можешь записать, что ни при каких обстоятельствах мы никому не поведаем правду? – спрашиваю я.

– Первое правило «Бойцовского клуба», – знающе отвечает Питер.

– Никогда не смотрела этот фильм.

– Конечно, не смотрела, – говорит он, и я строю ему гримасу. И делаю мысленную пометку: посмотреть «Бойцовский клуб».

Питер записывает, а затем я сажусь рядом с ним и забираю ручку, дважды подчеркивая «ни при каких обстоятельствах».

– А что насчет окончания этого фарса? – неожиданно спрашиваю я.

– Что ты имеешь в виду?

– Как долго мы собираемся этим заниматься? Две недели? Месяц?