Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП)

И к тому моменту, когда вы наконец встретитесь, ты вспомнишь только о чем-то значительном, поскольку невероятно трудно передать каждую мелочь. Но ведь именно мелочи и составляют жизнь. Например, месяц назад папа поскользнулся на банановой кожуре, в буквальном смысле на банановой кожуре, которую Китти уронила на пол в кухне. Мы с Китти очень долго смеялись. Мне следовало сразу же отправить Марго письмо по электронке, я должна была сфотографировать банановую кожуру. Ведь воспроизводя эту историю сейчас, она больше не кажется такой уж и смешной.

Именно так люди теряют связь? Не думала, что подобное может произойти с сестрами. Может быть, с другими людьми, но не с нами. До того, как Марго уехала, я знала, о чем она думала, даже не спрашивая. Я знала о ней все. Сейчас это изменилось. Я не знаю, какой вид открывается из ее окна или по-прежнему ли она просыпается каждое утро пораньше, чтобы нормально позавтракать, или, может быть, теперь, когда учится в колледже, она любит гулять допоздна и поздно ложиться спать. Не знаю, предпочитает ли она теперь шотландских парней американским или храпит ли ее соседка. Я лишь знаю, что ей нравятся ее занятия и что она один раз съездила в Лондон. Так что, по сути, я ничего не знаю.

Так же как и она. Есть кое-что важное, что я ей не рассказала. Про мои письма. Правду обо мне и Питере. Правду обо мне и Джоше.

Интересно, ощущает ли то же Марго. Ту дистанцию между нами. Если она вообще ее заметила.

***

Папа готовит спагетти болоньезе на ужин. Китти ест свою порцию с большим соленым огурцом, запивая молоком, что звучит ужасно, но затем я пробую, и оказывается, это действительно вкусно – есть соленый огурец вместе со спагетти. Молоко же придает пикантность.

Кладя себе добавку, Китти спрашивает:

– Лара Джин, а что ты подаришь Питеру на Рождество?

Я бросаю взгляд на Марго, которая смотрит на меня.

– Не знаю. Я пока об этом не думала.

– Можно мне пойти с тобой, чтобы выбрать?

– Конечно, если я соберусь ему что-нибудь покупать.

– Ты должна подарить ему что-нибудь, он же твой парень.

– До сих пор не могу поверить, что ты встречаешься с Питером Кавински, – произносит Марго.

И она вовсе не подразумевает, будто это что-то хорошее.

– А ты не могла бы просто… поверить? – спрашиваю я.

– Извини, но мне не нравится этот парень.

– Ну, тебе он и не должен нравиться. Он нравится мне, – отвечаю я, на что Марго пожимает плечами. Папа встает и хлопает в ладоши.

– У нас есть три вида мороженого на десерт! Пралине с кремом, «Чанки Манки» и клубничное. Все твои любимые, Марго. Китти, помоги мне убрать тарелки. – Они собирают грязную посуду и уходят в кухню.

Марго смотрит в окно на дом Джоша.

– Джош хочет со мной встретиться. Надеюсь, он наконец-то понял, что мы расстались, и не будет приходить каждый день, пока я здесь. Ему нужно двигаться дальше.

Как же низко с ее стороны так говорить, ведь именно она звонила Джошу, а не наоборот.

– Если ты воображаешь, будто он по тебе чахнет, то это не так, – отвечаю я. – Он понимает, что все кончено.

Марго удивленно смотрит на меня.

– Ну, надеюсь, что так.

60

– Думаю, в этом году мы должны устроить концерт, – произносит Марго, сидя на диване.

Когда мама была жива, мы каждое Рождество организовывали так называемый концерт. Она готовила тонну еды и приглашала на вечер гостей. Мы с Марго надевали похожие платья и весь вечер играли рождественские гимны на фортепьяно. Народ заходил и выходил из комнаты с пианино, подпевал, а мы с Марго играли по очереди. Я реально ненавидела сольные выступления на фортепьяно, потому что была худшей в своей возрастной группе, Марго же была лучшей. Было унизительно исполнять что-то простенькое типа «К Элизе», в то время как другие дети уже перешли на Листа. Я всегда ненавидела концерты. Бывало, даже умоляла и упрашивала, чтобы не играть.

На свое последнее Рождество мама купила нам похожие красные бархатные платья, а я закатила истерику и сказала, что не хочу его носить, хотя оно мне очень понравилось. Я просто не желала играть в нем на фортепьяно вместе с Марго. Я накричала на маму, убежала в свою комнату, захлопнула дверь и не выходила. Мама поднималась ко мне и пыталась заставить открыть дверь, но я не открыла. Больше она не возвращалась. Стали прибывать люди, и Марго начала играть на пианино, а я же оставалась наверху. Сидела в своей комнате, плача и думая обо всех соусах и маленьких канапе, которые приготовили мама с папой, думала о том, что мне ничего не останется. О том, что после моей выходки мама, вероятно, даже не захочет меня там видеть.

После смерти мамы у нас больше никогда не было подобного концерта.

– Ты серьезно? – спрашиваю я.

– Почему бы и нет? – Марго пожимает плечами. – Будет весело. Я все организую, тебе не придется ничего делать.

– Ты же знаешь, я ненавижу фортепьяно.

– Тогда не играй.

Китти озабоченно переводит взгляд с меня на Марго и, прикусив губу, предлагает:

– Я могу показать некоторые движения тхэквондо.

Марго протягивает руку и прижимает Китти к себе.

– Отличная идея. Я буду играть на пианино, ты – показывать тхэквондо, а Лара Джин будет просто…