Всем парням, которых я когда-либо любила (ЛП)

– О, будучи ребенком, я все время врала. – Хотя и не считала это ложью. Я думала об этом, как об игре. Я сказала Китти, что она была приемным ребенком, а ее настоящая семья была в бродячем цирке. Именно поэтому она занялась гимнастикой.

40

Даже не знаю, как мне стоит одеться для ужина в доме у Питера. В магазине его мама кажется такой модной. Не хочется, чтобы она увидела меня и посчитала недостойной по сравнению с Женевьевой. Не знаю, почему я вообще должна с ней встретиться.

Но мне хочется ей понравиться.

Я перекапываю весь свой гардероб, а затем и гардероб Марго. В итоге останавливаю свой выбор на блузке «Питер Пэн» с воротником, поверх которой надеваю кремовый свитер, и простой вельветовой юбке-клеш горчичного цвета. Плюс, колготки и балетки. Затем наношу немного косметики, которой вообще редко пользуюсь. Накладываю персиковые румяна и пытаюсь накрасить глаза, но заканчивается тем, что все смываю и начинаю заново, однако на сей раз использую только тушь и блеск для губ.

Демонстрирую наряд Китти, и она говорит:

– Выглядит как униформа.

– В хорошем смысле?

Китти кивает.

– Будто ты работаешь в хорошем магазине.

Оставшееся время до приезда Питера я трачу на поиск в интернете правил столового этикета, а именно предназначения столовых приборов. Так, на всякий случай.

***

Странно. Сидя за кухонным столом Питера, у меня складывается такое ощущение, будто я живу чужой жизнью. Оказалось, что мама Питера приготовила пиццу, так что мне даже не нужно беспокоиться о приборах. Да и их дом не такой уж фантастический внутри; он простой и милый. На кухне красуется настоящая маслобойка, на стенах в деревянных рамках висят фотографии Питера и его брата, а еще повсюду красно-белая клетчатая ткань.

На кухонной стойке куча начинок для пиццы, здесь не только пепперони, колбаса, грибы и перец, но еще и артишоки, жирные оливки сорта «Каламата», моцарелла и целые зубчики чеснока.

А мама Питера такая милая.

В течение всего ужина она то и дело подкладывает в мою тарелку салат, а я продолжаю его уминать, хотя уже и наелась. Один раз я ловлю на себе ее взгляд, а смотрит она на меня с мягкой улыбкой на лице. Когда она улыбается, то похожа на Питера.

Младшего братишку Питера зовут Оуэн. Ему двенадцать. Он словно миниатюрная копия Питера, только болтает не так много и не обладает непринужденной манерой Питера. Оуэн хватает пиццу и засовывает ее в рот, не обращая внимания на то, что она слишком горячая. Затем выдыхает горячий воздух и едва не выплевывает кусок обратно на свою тарелку.

– Не смей, Оуэн. У нас гостья, – предупреждает его мама.

– Оставь меня в покое, – бубнит Оуэн.

– Питер рассказывал, что у тебя две сестры, – с улыбкой произносит миссис Кавински, разрезая лист салата на маленькие кусочки. – Должно быть, твоя мама очень счастлива иметь трех девочек.

Я открываю рот, чтобы ответить, но Питер меня опережает:

– Мама Лары Джин умерла, когда она была маленькой. – Он говорит так, будто она уже должна была знать об этом, и смущение пробегает по ее лицу.

– Мне так жаль. Теперь я это припоминаю.

Я быстро отвечаю:

– Мама действительно была счастлива иметь трех девочек. Она была уверена, что третий ребенок будет мальчиком. Говорила, что так привыкла к девочкам, что даже нервничала по этому поводу. Поэтому испытала огромное облегчение, когда родилась девочка. Китти. Мы с моей сестрой Марго тоже. Мы могли бы молиться каждый день, что родилась сестренка, а не братик.

– Эй, а что не так с мальчиками? – протестует Питер.

Миссис Кавински улыбается и кладет еще один кусочек пиццы на тарелку Оуэна.

– Вы варвары. Дикие животные. Могу поспорить, Лара Джин и ее сестры – ангелы.

Питер фыркает.

– Ну… Может быть, Китти наполовину варвар, – признаю я. – Но мы с моей старшей сестрой Марго довольно-таки хорошие.

Миссис Кавински берет салфетку и пытается вытереть томатный соус с лица Оуэна, но он шлепает ее по руке.

– Мам!

Когда она встает, чтобы достать другую пиццу из духовки, Питер говорит мне:

– Видишь, как мама с ним нянчится?

– С тобою она нянчится куда больше, – парирует Оуэн. Мне же он бормочет: – Питер даже не знает, как приготовить рамен[15].

Я смеюсь.

– А ты?

– Еще бы, я уже годы готовлю для себя, – отвечает он.

– Я тоже люблю готовить, – говорю я, делая глоток чая со льдом. – Мы должны преподать Питеру кулинарный урок.

Оуэн внимательно рассматривает меня, а затем говорит:

– На тебе больше косметики, чем было на Женевьеве.

Я отшатываюсь, словно он меня ударил. Я нанесла лишь тушь для ресниц! И немного блеска для губ! Я точно знаю, что Женевьева каждый день пользуется пудрой, тональным и тенями. Плюс, тушь, подводка для глаз и помада!

Питер быстро произносит:

– Заткнись, Оуэн.

Оуэн посмеивается. Я прищуриваюсь. Этот малыш всего на несколько лет старше Китти! Подаюсь вперед и пальцем обвожу в воздухе свое лицо.

– Это все натуральное. Но спасибо за комплимент, Оуэн.

– Пожалуйста, – отвечает он точно так же, как и его старший брат.

***

По дороге домой, я спрашиваю:

– Эй, Питер?

– Что?

– Ничего, забудь.

– Что? Просто спроси.

– Ну… твои родители развелись, верно?

– Ага.