Всем глупышкам посвящается (СИ)

Кем бы вы ни были, и куда не вела бы вас судьба, все всегда берет начало из семьи – говорю как подруга будущего психолога. Моя семья была и остается маленькой. Когда в мои три года мы переехали в Украину из Грузии, нас было трое: мама, папа и я. Вот и вся моя семья. Конечно, потом к нам кто-то приезжал, мы сами кого-то навещали, но со своей семьей я всегда олицетворяла только этот узкий круг людей. У меня самые лучшие родители: они всегда любили меня, всегда баловали, всегда поддерживали. Не обходилось и без недопониманий, но без них ни у кого не обходится. И то они пришли гораздо позже, как у всех, в переходном возрасте. А до восьми лет меня смело можно назвать заласканным ребенком. До встречи с Джеком мы жили все время жили в одном и том же крохотном дворе, но сменили три квартиры в соседних домах. Первую я совсем не помню, вторая была на втором этаже, маленькая, двухкомнатная. Она мне нравилась. Родители очень много времени проводили на работе, поэтому нередко я сидела дома сама. Отрывки из того времени все время крутятся в моей голове. Дворовых друзей я так никогда и не завела, и в такие компании, плохо ли, хорошо ли, я никогда потом и не вливалась. Все время формирования моего детства проходили в изобилии игрушек, ТВ, книг и воображения. Когда все расходились по работам, после школы или на каникулах, находилось, чем заняться. Можно было долго читать всякие истории или что-то познавательное. Был период, когда я упорно стремилась к врачеванию. Однажды мы с папой увидели в магазине большущую энциклопедию человека, в которой было вывернуто наизнанку все в homo sapiens от эволюции до психологии. Папа, не раздумывая, купил мне ее. Можно вспомнить много моментов, когда он так легко мог выкинуть кучу денег на мое желание. Мама никогда этого не одобряла, но то, что она могла быть права, никак не останавливало ни меня, ни папу. Он слишком сильно любит свою принцессу. И так было с каждой книжкой. Уже потом, через много лет, он принес мне стопку в десять книг, просто потому что я ненароком сказала, что мне нечего почитать. Вот поэтому-то папа и лучший: всегда слушает, всегда ловит каждое слово, всегда мечтает вместе со мной. Что тут скажешь, люби он маму, а она его чуть сильнее, мы бы так и остались идеальной семьей. А книжки все эти у меня хранятся, как сокровище. С течением времени каждое свободное место заполнялось книгой. Они лежали в шкафах, на полочках, на столах, под столами, на стульях и под ними, возле дивана и за ним. Уверенными темпами квартира приближалась к библиотеке, что создавало там больше пыли, но и больше уюта. Точно помню, что более всего мой мир перевернул Артур Конан Дойл, а за ним Агата Кристи. Именно их книги полностью поглощали мое внимание, забирали время и давали вдохновения. У каждого писателя есть книга, после которой он решает стать писателем. Для меня ими стали их книги. Я даже помню самые первые попытки написать что-нибудь стоящее, какую-нибудь детективную историю. Мне так хотелось создавать нечто такое же щекочущее нервы, нечто, что не позволяло бы оторваться от истории до самого конца, нечто поражающее своей реальностью происходящего и на все шесть чувств переносящее в описываемые события. Тем не менее, энтузиазма было много, а толку мало. Я так и не научилась выдумывать хорошие детективы. От этого осталась лишь любовь к кино и литературе подобного жанра. Зато через много попыток вышло создавать истории о жизни, ее странностях, закономерностях, быстротечности. В моих книгах не было ничего особенного, но те немногие, кто их читал, к моей безграничной радости, оставались довольны потраченным временем. Хотя я никогда не думала, что захочу написать о том, что действительно имело место быть в моей жизни. Но случается событие, оно тебя поражает, ты становишься увлеченным им и вдруг понимаешь, что твое собственное становится неплохим вдохновением. Надеюсь, что это не от недостатка фантазии, а от чрезмерной впечатлительности. Так или иначе, но книги одна за другой создавались мной. Как-то раз Света спросила меня, почему я хочу быть писателем. Я задумалась и дала ей единственный возможный ответ: потому что это то, что приносит мне больше всего радости. Всегда можно поделиться мыслями, хотя бы с самим собой, можно создать целый другой мир и управлять им, можно развиваться и суметь заставить своего читателя изливать слезы на страницы с текстом, смеяться во весь голос над диалогами, идти за своей мыслью, показать ему то, как ты видишь любое место и перенести его туда. Вот почему. Над каждой книгой думаешь о том, кем был ее автор. Книга – это, в любом случае, всегда немного обман. Особенно, книги по истории. Самые правдивые факты созданы из иллюзий множества людей. Не говоря уже об обычной художественной литературе. Автор всегда пишет о том, как все устроено его глазами. Порой читаешь книгу о неимоверных трудностях и невольно сочувствуешь писателю, а потом окажется, что он жил себе припеваючи. Или читаешь о любви, кажется, что он непременно все пережил сам, а в реальности - писал он в вечном одиночестве. И это лишь доказывает мое предположение о том, что писатель, прежде всего, окунается в нечто, чего он не знает, оставаясь при этом самой настоящей частицей своих произведений. Лично мне всегда больше всего нравились события, при которых автор предугадывал будущее в некоторой, большей или меньшей степени. Происшествия, когда история народов или новые изобретения были предсказаны в чьих-нибудь рассказах, написанных в прошлом, сильно волновали меня, тем более, после того, как такое иногда, хоть и в мелочах, случалось со мной. Но разве это не делает мир, в котором мы живем еще более загадочным и прекрасным. В такие моменты я вновь и вновь возвращаюсь к беззаботному ношею по квартире с глупыми фразочками, воображая себя кем-то великим, кем-то, кто ни от чего не зависит и смело правит своей жизнью. Вот такими и должны оставаться великие: детьми по своей сути, детьми, которые не бояться менять что-то, еще не бояться ошибиться, в которых есть страсть к тому, что они делают и которыми невозможно управлять общественным мнением. Таким, как ни прискорбно, чаще всего остаешься тогда, когда ты наедине с собой. Так происходит со мной за написанием и так часто происходило в моем детстве.