Всего лишь интервью? (СИ)

Белому Юля решила купить фирменную пепельницу: она знала, что он курит, успела заметить это, когда она ехала с ним из квартиры Бобра. Полезно и красиво.

Оставался лишь Пчёла… Ему Юля, конечно же, хотела подарить что-то особенное, что напоминало бы о ней и вызывало приятные чувства. Но ничего подобного на ум не приходило.

И вдруг Юля увидела фотоальбомы. Пришло озарение.

Юля с Пчёлой успели сделать несколько совместных фотографий, но этого было мало хотя бы для мини-альбома. Тогда Юля решила, что пойдёт гулять с Пчёлой и попросит кого-то делать фото исподтишка. Ещё Фролова остановилась на том, что сделает собственноручно подписи к фотографиям, где раскроет свои высокие чувства к Пчёле. Всё усложнялось тем, что фотографии нужно было потом проявлять, да так, чтобы Пчёла не заметил готовящегося сюрприза. Но Юлю не пугали никакие трудности.

Естественно, Юля выбрала фотографом Веронику. Ника какое-то время брала уроки фотографии, после выпускного. У Карповой стоял выбор между фотографированием и журналистикой. Выбрала второе, думая, что сразу же попадёт в глянцевый крутой журнал и будет получать бешеные гонорары.

Вероника приняла предложение Юли с радостью. Девушки собрались на квартире Карповой, чтобы обсудить детали фотосессии.

— А на свадьбу позовёте? В качестве фотографа!

— Ника, ты третья, кто думает о нашей свадьбе, — Юля улыбнулась, завязывая атласную ленту на коробке с духами.

— Обычно с такой случайности начинаются большие истории. А ещё у вас такие чувства бешеные… Вы прямо с ума друг по другу сходите, — заметила Ника.

— Я не знаю, это странное ощущение, — Юля помешивала ложкой кофе. — Когда я о нём думаю, у меня по телу пробегает волна какой-то эйфории, я невольно улыбаюсь, становится слишком жарко. Ну не жарко, а очень тепло. Не знаю, как это объяснить. Меня к нему прямо тянет, как магнитом. Хочется быть рядом все сутки напролёт, тискать, трогать, целоваться. У меня невольно складывается такое ощущение, что он — тот недостающий кусочек паззла моего счастья, такого, которое грело бы меня изнутри.

— Я вижу, что ты не прогуливала пары по словесности, — Вероника рассмеялась. — Красиво сказала.

— Я просто излила свои чувства, — ответила Юля.

Прогулка была назначена на следующий день. Юля еле вытащила Пчёлкина на улицу. Он ворчал, как старый дед, хныкал, жаловался на холод.

— Юля-а-а, пошли домой, зачем тебе в собачий холод гулять… — ругался Пчёла. — Холодрыга…

— Пчёлкин, какой же ты мерзляка, — упрекнула его Юля, беря парня под руку. Они гуляли по парку. Зима 1993 выдалась в Москве очень снежной: сугробы размером с горы встречались на каждом шагу, а снег хрустел под ногами, убаюкивая прохожих.

На деревьях появился тонкий слой инея. Роскошно выглядели пушистые ёлки, одевшиеся в белоснежный наряд.

— Красиво же! — Юля восхищалась великолепием русской зимы. Пчёла же с вожделением ждал того мгновения, когда он сможет выпить коньяк для разогрева и вернуться домой, накрыться пледом и проспать до весны, как бурый медведь. Вероника делала снимки, сидя в кустах. Её пальцы вмиг стали алыми, руки тряслись от холода. Да и сидеть на корточках было не так-то просто в течение длительного времени.

— Вить, сфотографируешь меня возле ёлки? — Юля взяла с собой также фотоаппарат, чтобы немного облегчить работу Веронике. Пчёла, матерясь сквозь зубы, которые отстукивали дробь, взял фотоаппарат, дождался, когда Юля встанет в первую позу и навёл объектив на Фролову.

Когда Юля встала, развернувшись полубоком, приподняв голову, Пчёла вмиг оставил свой гнев. Он почувствовал себя художником, которому суждено запечатлеть прекрасное. Пчёла сделал несколько снимков и кивнул, показывая, что достаточно. Однако это была только первая часть Марлезонского балета.

Юля показала рукой на ёлки и сказала:

— Вставай.

Пчёла сделал умоляющий взгляд, прося о помиловании, будто стоя на эшафоте. Юлю он этим не взял. Пришлось позировать. Вот только Пчёлкин не знал, как вставать, и на всех фотографиях он стоял с руками по швам, изредка только меняя положение головы то в профиль, то в анфас. Словно для доски «Их разыскивает милиция» фотографировался. Юля уже смирилась с тем, что из Пчёлы фотомодель, как из Юли танцор, поэтому она просто, молча фотографировала.

Пчёла выдохнул с облегчением и перекрестился, когда эта пятиминутная пытка была окончена.

— Юль, а у тебя всегда было такое каре? — вдруг спросил Пчёла, смотря на короткие волосы, усыпанные белыми хлопьями.

— Нет, — призналась Юля. — Я просто у одной модели из телевизора увидела, так понравилось… Мне было пятнадцать лет. Я поговорила с родителями и попросила разрешения на смену причёски, на что был получен вежливый отказ. Но я была упряма. Пока родители были на работе, я сама, тупыми ножницами, отрезала волосы. Они были мне до жопы, простите. Вообще получился кошмар на крыльях ночи. Там, допустим, пятнадцать сантиметров, там пять сантиметров. Как синусоид.

— Что, прости?

Юля вспомнила об уровне образованности Пчёлкина и показала рукой график синусоиды: линия, проходящая то вверх, то вниз, волнами.