Всего лишь бог (СИ)

Вскрикнула Джейн, которую Малекит, уже почти обезглавленный, достал своим чудовищным клинком. Вскипел Эфир, отыскивая нового носителя. Фригга, с ног до головы залитая чёрной кровью, вскинула руки над головой, улавливая его в ловушку своей магии. А Локи, взмахнув кинжалом, окончательно отделил голову Малекита от тела.

Джейн хрипела, истекая кровью. Та пузырилась у неё на губах, толчками выплёскивалась из смертельной раны в груди. Но спасать ей жизнь было некому: Фригга все силы тратила на то, чтобы совладать с Эфиром, её свита была изранена, а Локи звал бой — он вовсе не закончился.

Он слышал автоматные очереди и лязг клинков, вопли и рёв грома, рык Брока у дверей.

— Иди! — крикнула Фригга, заключившая чёрный дым Эфира в золотой кокон.

И Локи выскочил за дверь. Здесь справятся без него.

Брок как раз разгрыз голову последнему из тёмных альвов.

— Неси меня в бой! — возбуждённо приказал Локи, запрыгивая ему на спину, и Брок сорвался с места, как стрела с тетивы.

Они мчались вперёд сквозь огонь, дым и разрушения. Брок с лёгкостью перепрыгивал через рухнувшие колонны и провалы в полу.

Но они почти опоздали.

Большинство эйнхериев были убиты или ранены. Тор, весь в крови, в изорванном алом плаще, лежал без памяти на обломках камней, и его золотые волосы разметались по пыльному полу. Один, размахивая Гунгниром, бился над телом сына, защищая его. Ни одного из дружков Тора Локи не заметил.

Страйк, разделившись, стрелял с боковых флангов, не жалея патронов. Брок взвыл, увидев, что Роллинз сидит у стены с разрубленным до кости бедром, что Мэй кровь заливает глаза, что Лютик сплёвывает розовую пену, а Таузиг бережёт левое плечо.

Сердце Локи больно сжалось, когда он увидел Тора и Мьёльнир, бесполезной мёртвой кувалдой валявшийся возле его сломанной руки. Но для сострадания ещё настанет пора.

С боевым криком, копьём и магией, дав Броку шенкеля, Локи ринулся в бой. Он сметал альвов, как поганки, Брок отрывал им головы, но они лезли и лезли, словно обезумевшие муравьи, а от их кораблей потемнело светлеющее асгардское небо.

Локи бил в них сырой магией и огнём — сейчас не время было хранить тайны. Корабли вспыхивали, кренились и рушились вниз — в море, на город, на Радужный мост. На Всеотца он не оглядывался — тот вышел победителем из достаточного количества битв, чтобы можно было не тревожиться о нём.

Но Локи ошибся.

Чёрное копьё одного из альвов вошло Одину под подбородок и вышло из затылка. Он рухнул, не вскрикнув, как срубленный тысячелетний дуб, и весь Золотой дворец вздрогнул.

— Дед! — вскричал Локи и развернул Брока.

Он успел подхватить Гунгнир, выпавший из лишившейся сил руки, взмахнул им, но всё вокруг внезапно залила тьма. А когда она рассеялась, над телом Одина стояла Хела во всей своей ужасающей красе. Она рассмеялась так, что тёмные альвы оцепенели от страха, протянула руку — и Мьёльнир влетел в неё, преображаясь и становясь чудовищной косой с двойным лезвием.

— Мама, помоги! — взмолился Локи.

Хела потрепала Брока по окровавленной морде, улыбнулась Локи и взмахнула косой, оставлявшей за собой шлейф чёрного тумана.

— Учись, малыш, — довольно сказала она, глядя, как все вражеские корабли мгновенно рухнули вниз. — Эй, Баки, развлечёмся?

— Вместе с тобой — что угодно, прекраснейшая, — отозвался тот, скаля в улыбке белоснежные зубы на измазанном кровью и копотью лице.

========== 42. Погребение и тризна ==========

Локи, за спиной которого возвышался так и не перекинувшийся обратно в человека Брок, смотрел, как пылают плывущие ладьи с телами погибших в битве за Золотой дворец. Их было столько, что весь океан занялся огнём.

Локи сам разжёг каждую ладью и попрощался с каждым павшим воином. Незачем теперь скрывать своё умение, да и не хотелось.

В смерти лицо Всеотца обрело и покой, и мудрость. Его ладью Локи запалил первой.

Столько потерь…

А трупы тёмных альвов во главе с Малекитом, все их корабли и обломки Хела, Фригга и Локи совместными усилиями просто вышвырнули за край.

Вокруг раздавались прощальные песни. Едва затихала одна, как какая-нибудь женщина начинала следующую.

Никогда ещё на памяти Локи в Асгарде не случалось разом столько вдов и сирот.

Локи отчаянно не хотелось присутствовать на прощальной тризне — во дворце теперь было столько дел! Но не почтить павших нельзя.

Сердце горело от желания найти и покарать виновников, но по большей части они и так уже были мертвы, а недобитков отлавливала Хела. И Локи никому не пожелал бы их судьбы. Его мать была безжалостна и изобретательна.

Фригга же, не склоняя головы, хлопотала над ранеными, не делая различий между Тором и Таузигом, между Мэй и Эрвой. Все покои исцеления были заполнены, да так, как прежде не случалось.

Даже Локи приходил туда помогать, хотя его целительские навыки были не слишком развиты и довольно просты. Но рук не хватало.