Всего 50

Если я сейчас кончу, это будет измена Серёже. Непреднамеренная, да. И всё-таки измена. Нет, погоди самобичеваться, он говорил: «Лишь бы тебе было хорошо». Но разве он имел в виду оргазм с другим мужчиной? Вроде бы, да. Он же твердил, что ему не физическая моя верность нужна! Или я что-то путаю… Серёженька, котеночек кусачий, прости меня, ради Бога! Я только тебя хотела, правда! Тебя ни с кем не сравнить! Ты всегда берёшь меня, как мальчик – девочку, торопливо, жадно, словно впервые в жизни… Как будто до меня у тебя никого не было… И после меня никого не будет… Для тебя есть только я. А я что наделала! Проклятая марихуана, она меня трансформировала!

И ещё обида сюда примешалась… В том, что я отдалась Марко, была не кровожадная, но месть Серёже. Была, что скрывать? Боже мой… Каюсь! Но мне так приятно в постели с совершенно чужим мужчиной, что я нахожусь на грани… Мне стыдно и горячо… Влажно… И судорожно, стремительно сжимается внутри малюсенький комочек моей огроменной, беспощадной боли…

Я катапультировала за свои пределы, пронзительно закричав:

– Се-рё-ё-жа-а-а!!

И это был салют в его честь, стопроцентно. Он оставался для меня лучшим. Единственным.

Марко удивленно и несколько самодовольно улыбался. Наверное, он подумал, что по-русски «Серёжа» означает «сла-адко-о-о». Пожалуй, искушённый аргентинец был недалёк от истины…

Выгнувшись, как измученная гимнастка, я отодвинулась от Марко и мгновенно, будто меня укололи транквилизатором, куда-то провалилась. Наверное, сквозь землю.

На завтрак Марко приготовил чай, будучи осведомлённым, что я не пью в первой половине дня кофе. К обещанному йогурту, поставленному на салфетку, а не просто на стол, Марко положил ложечку, предварительно и придирчиво её осмотрев. И всё время блаженно улыбался. Не бессмысленно, а так, словно был по-настоящему счастлив.

– С тобой очень легко, – поделилась я.

– С тобой тоже… Здорово, что мы познакомились. По существу, это лучшее, что может подарить жизнь – знакомство с тем, с кем тебе не просто приятно, а легко, комфортно… Ты – необыкновенная. И какая-то загадочно… молодая! Снимаю шляпу! В пятницу пойдем к фонтану, если захочешь.

– Спасибо. Если ещё не уеду…

– Ладно. Знаешь… Ты не сердись, но у меня сегодня тяжёлый день. Я должен к сыну съездить.

– Разумеется…

– Я тебе позвоню.

– Договорились. Ну, пока?

– Подожди. Я ведь ничего тебе не подарил на юбилей. Так… Есть одна идея! Ты не отказывайся, это новая вещь. Я действительно ею до сегодняшнего дня не пользовался. Честное слово! Могу даже коробку показать…

– Да я верю, верю…

– Вот, это тебе, на память. Уверен, тебе это пригодится. Во всяком случае, я на это надеюсь.

Марко, невинно улыбаясь, протянул мне тот самый вибратор-леденец, которым ночью поражал моё воображение…

Самый неожиданный в моей жизни и до предела юбилейный подарок едва поместился в сумочку – его пришлось изогнуть дугой по форме сумки, чтобы молния застегнулась. Теперь сумка весила на полкило больше, и ею уже невозможно было помахивать, как вчера.

Я не могла выбрать, смеяться мне или плакать…

***

С затаившимся в сумочке подарком и с ощущением непоправимо завершившегося праздника я грустно шла по просыпающейся Барселоне.

Следующий после дня рождения день у большинства проходит со слегка заниженным тонусом. Но индивидуума мало успокаивает общепринятое: в каждом отдельном случае – свои оттенки и детали. К примеру, содержимое моей сумки, претендующее, в общем-то, на комичный эффект, во мне лично многократно усугубляло чувство тотальной печали.

Войдя в первый попавшийся бар, где пахло свежеиспользованным средством для мытья пола, я попросила чашку «кортадо», изменив своему правилу не пить кофе с утра. Нужно было чем-то поднять уровень присутствия духа.

Поставив сумочку с «динамитом» на стул, я огляделась.

За стойкой бара, вполоборота сидели два помятых на вид посетителя. Мужчины читали газеты и пили свой привычный кофе. Оба словно не отдохнули к утру, но день начался, нужно было жить по накатанной программе… Наверное, им порядком обрыдли их жены, и их не тянет возвращаться домой. Но пресловутый долг, дети, материальная составляющая брака и нежелание делить дом, построенный на века… Поэтому они выбирали торчать часами в кафе, потягивая пиво и смотря футбол.

А я не знала, что мне делать. В газетах про это не писали. Сейчас в Москве уже одиннадцать. Где Серёжа? Чем он занят?! Как это узнать, не дергая его, не канюча? Господи… Знал бы он, как я провела ночь! Убил бы. Или наоборот обрадовался, что я не утопилась в море, а выбрала жизнь. Хоть и без него. Он же любил меня и хотел мне добра. Странно, но угрызений совести я теперь почти не испытывала. Почти. Он тоже наверняка ищет утешения в тепле тела супруги… Прочь, воображение!

Мужчины сверлили меня плотоядными взглядами, словно моя сумка была прозрачной. Или они находили что-то особенное в моем облике? Белому одеянию шел третий день. Я вспомнила слова подруги Лены: «Наденешь белую вещь во второй раз – и, как правило, обязательно об этом пожалеешь…» Надо сегодня же где-то постирать.