Всегда Ты

— Благова, сядь на место… — делаю последнюю попытку быть мужиком, продолжая с жадностью впитывать ощущения.

— Поцелуй меня… — вымаливает она у моих губ.

Как хочу её целовать…

— Ты ещё не набрала вес… — сжав челюсти, напоминаю я.

Если она залетит…

Мы ещё не готовы…

— Я наберу… — жалобно скулит зараза, прижимаясь носом к моей щеке, и подключает тяжелую артиллерию. — Честно, наберу…пожалуйста…любимый мой…

— Кать…

— Поцелуй меня, Благов…

Да, мать твою!

Открываю глаза и вижу перед собой умоляющие глаза.

Тяну руку и выключаю свет в салоне. На всякий случай.

Ещё раз осматриваюсь, но мы погребены под снегом. Будто одни в целом мире. Часы на бортовом компьютере показывают половину девятого.

Отличный Новый год. Я серьёзно.

Сдаюсь, обнимая её лицо ладонями. Накрываю её губы своими и целую, как хочу. Глубоко, нежно, жадно. Она со стоном падает на меня. Податливая и умопомрачительно желанная. Выпускаю её лицо, позволяя не на долго контролировать ситуацию, а сам выбираюсь из пуховика. Привстаю, подставив ей губы, и стягиваю его, одновременно максимально отодвигая кресло. Бросаю куртку назад и принимаюсь за свой новогодний ужин.

Мой КАтёнок трётся о мой стояк, заставляя меня рвано дышать и напрягать бёдра. Забирается под мою водолазку и невообразимо приятно двигает своей попкой. Стягиваю с неё джемпер и лифчик. Прижимаюсь лицом к маленьким красивым сиськам. Целую тонкую кожу между ними, приподнимая свою королевну за талию. Помогаю ей стянуть колготки с одной ноги и отодвигаю кружевные трусики. С собственным стоном проверяю, насколько она готова. Готова, как всегда. Влажная, горячая. Впиваюсь пальцами в её бедра и опускаю на свою ширинку. Тру её о себя так, чтобы ей было приятно.

Моя девочка стонет, запрокинув голову. У нас стёкла запотели. В салоне пахнет нами. Сейчас ещё больше запахнет. Дергаю ремень одной рукой, а второй оттягиваю маленькие стринги, освобождая себе дорогу.

— Скорее… — просит моя кошка.

Сосредоточенно высвобождаю свой стояк.

Собираю немного влаги между её ног и смазываю себя. КАтёнок тут же опускается на мой член, обволакивая и стискивая. Я сжимаю челюсть, чтобы не захныкать, как киска. Но, если бы сейчас в машину пиз*л метеорит, я бы не остановился. Начинаем лихорадочно двигаться навстречу друг другу. Обхватываю руками её талию и развожу колени, чтобы ей было удобнее, а сам наблюдаю за самой оргазмической картиной на свете. Как моя девочка теряет контроль, сводя меня с ума.

— Пааааашшшш… — просит она бессвязно, и я тут же меняю угол нашего соприкосновения, чтобы она могла кончить.

Надавливаю на её поясницу и прижимаю к себе, обхватив шею ладонью. Зажмурившись, двигаюсь очень точно и ритмично. По хрупкому телу моего Пушистика проходит дрожь, и уши заполняют так любимые мною стоны. Она начинает вырываться, как всегда. Но я держу крепко, продолжая двигаться, и сам кончаю, шумно дыша и, бл*ть, постанывая!

Сердце лупит по рёбрам так, что мой КАтёнок подпрыгивает.

Сопим в темноте, слушая снег. Она опять меня уделала. Мне тридцать три. А этой соплюхе двадцать четыре. Если и есть на свете женщина, которая будет вить из меня канаты, то это она. Или наша дочь.



— Довольна?.. — спрашиваю, целуя влажный лоб и обнимая покрытую мурашками спину.

— Да… — бормочет она мне в шею.

— Круто, — бросаю, разлепляя глаза. — А мне нас ещё из этой жопы доставать…

— Ты любишь всякие вызовы… — весело мяучит она.

Усмехаюсь, хлопнув её по заднице.

Ну, погнали…

ЭПИЛОГ

КАТЯ.

Год спустя…

— Такой сморщенный… — с нескрываемым интересом шепчет Егор.

— Нормальный… — ворчит его брат.

— …пальцы такие маленькие, жесть…можно потрогать? — спрашивает тот.

Они стоят возле панорамного окна на нашей развесёлой прозрачной кухне, и шепчутся как две кумушки, повернувшись ко мне своими фирменными спинищами. Оба в футболках и спортивных штанах. Похожие и очень разные. На плече моего любимого, невыносимого, необходимого, самого единственного на свете мужчины лежит малюсенький свёрточек в голубом полосатом костюмчике.

— Не разбуди только… — даёт своё соизволение Паша.

Моё сердце дёргается от этой сцены. Из-за гормонов я вообще плачу, как белуга по любому поводу. И сейчас я хочу плакать. От счастья и удовлетворённости. Я бы хотела, чтобы все люди на свете были также счастливы. Все-все.

Егор тянет палец, будто собирается коснуться антивещества. Улыбаюсь, наклоняясь к духовке, и заглядываю в неё через стекло. В прошлом году моя индейка была похожа на обуглившийся труп, потому что я намазала её горчицей и горчица подгорела. Благов просто по полу катался, так ему было весело. Он сфоткал мой первый опыт и отправил всем, кому только можно. В этом году я не экспериментировала, а сделала все, как было показано на ютубе, поэтому птичка золотистая и аппетитная, ждёт, пока мой муж набахвалится и достанет её оттуда.

— Тебе не страшно его держать?.. — слышу за своей спиной.

— Когда не орёт норм… — делится мой муженёк.

— Он на тебя похож… — авторитетно заявляет Егор.

— Да?..

Можно подумать, он этого не знает.

— Да, копия, ты что, не видишь?.. — изумляется Благов-младший.