Всегда твой (ЛП)

Сикс стоит рядом с Нерой по одну сторону стола и противостоит двум парням из АКК, чьи имена я так и не удосужился запомнить.

Я скрещиваю руки и прислоняюсь к дверному косяку, сузив глаза, наблюдая за тем, как она наполняет кружки пивом, и на ее лице появляется улыбка в ответ на то, что Нера шепчет ей на ухо.

— Что я говорил тебе о возвращении сюда?

Ее позвоночник напрягается, и она замирает на середине кружки, когда ее глаза встречаются с моими.

Мой член дергается в штанах, словно узнает свою хозяйку, и мне хочется придушить его за то, что новая часть меня, которая, кажется, теперь одержима ею.

— Я не помню, — говорит она, пренебрежительно пожимая плечами. Она поворачивается к двум ублюдкам, которые с нетерпением ждут на другом конце стола. — Парни, почему бы нам не устроить стрип-понг?

Они радостно и возбужденно обмахивают друг друга, несомненно, шепча друг другу, что это будет лучший день в их жизни.

— Нет, — приказываю я. Когда она не отвечает, я выкрикиваю ее имя. — Сикстайн.

Она игнорирует меня, ставит последнюю чашку на место, а затем поворачивается к парням.

— Надеюсь, вы готовы снять все это, — говорит она с жеманной улыбкой. Они ведутся.

Мышцы на моей челюсти напрягаются, когда я сжимаю челюсти.

Ее отказ подчиниться мне только подстегивает мое вновь обретенное отчаяние трахнуть ее на этом столе, пока моя рука сжимает ее горло, перекрывая доступ воздуха.

Я подхожу к парням и возвышаюсь над одним из них.

— Подвинься.

Он отступает назад с поднятыми руками и торопливо уходит, оставляя меня медленно поворачиваться лицом к столу.

Я беру шарик для пинг-понга и ловко перекладываю его между пальцами, пока она смотрит на меня, ее огненные волосы слегка растрепались, словно в них отражается ее гнев.

На ней обрезанная кожаная куртка поверх свитера, черная юбка и байкерские ботинки.

Ее наряд немного грубее, чем ее обычный стиль, но она выглядит просто нереально и совершенно не представляет, какое влияние она оказывает на мужчин в целом и особенно в этот момент.

Я чувствую их интерес и ощущаю их взгляды на ней, ожидая удобного момента, чтобы проскочить внутрь, как будто я когда-нибудь позволю им это сделать.

Она не замечает переполоха, который она вызывает, по двум причинам. Первая заключается в том, что она не представляет, насколько красива.

Она не знает, что каждая черточка ее лица — физическое совершенство, что каждый взгляд ее мерцающих глаз и улыбка на полных губах способны заставить любого мужчину пойти на тяжкое преступление только ради возможности увидеть их еще хоть раз.

Второе — это то, что ее глаза крепко прикованы ко мне, кажется, не замечая ничего другого, и, черт возьми, если это не делает меня счастливым.

— Что ты делаешь?

— Играю.

— Почему?

— Я ни секунды не верю, что ты действительно собираешься играть в пивной понг на раздевание, — говорю я, отводя руку назад и вперед, готовясь к броску. — Ты слишком хорошая девочка для этого. — Я бросаю мяч, и он идеально приземляется в один из их стаканов. — Я хочу быть в первом ряду, когда ты признаешься, что на самом деле не хочешь раздеваться.

Я ухмыляюсь, когда мои глаза встречаются с ее глазами.

Она пригубливает пиво, берется за заколку в волосах и разжимает ее, позволяя волосам струиться вокруг нее драматическими волнами и на мгновение гипнотизируя меня.

— Хм, — хмыкает она, кладя заколку на стол. Я не спорю с ней по поводу того, считается ли это предметом одежды или нет. Пока что она лишь доказывает мою правоту. — Разве ты не говорил то же самое об украшениях на моем теле?

Другой парень, все еще стоящий рядом со мной, заинтересованно смотрит на нее. Я наблюдаю, как его глаза опускаются к ее груди, а затем продолжают медленно спускаться вниз…

— Отвали! — я рычу на него. Мне нужен еще один мужчина, представляющий пирсинг ее сосков, как мне нужен удар по яйцам.

Он заставляет себя сдерживаться.

Нера поднимает на меня бровь, и я широко развожу руки в ответ.

— Двое на одного. Меня будет легко победить.

— Вообще-то я собираюсь отказаться и от этого поединка, — говорит Нера, бросая на Сикс укоризненный взгляд, а затем берет свой напиток и уходит.

Остаемся мы с Сикс, наши взгляды устремлены друг на друга через стол.

Она бросает мяч, и он не попадает в стол.

— Ты всегда ужасно целилась, — бормочу я, наклоняясь, чтобы поднять мяч.

Краем глаза я вижу, как она напряглась.

Не думаю, что я вспоминал ей о прошлом, не связывая это напрямую с моей неприязнью к ней. И уж точно я никогда не говорил ничего, что звучало бы хоть отдаленно похоже на ностальгию, как то, что я только что сказал.

Но это правда. Она всегда была любительницей бросать мячи, независимо от их вида, формы или размера. На нее никогда нельзя было положиться в баскетболе или бейсболе, и это было единственное время, когда мы ее переигрывали.

— Да, но ты был слишком занят, гоняясь за мной по лесу и кукурузным полям, чтобы научить меня бросать.

Кажется, она сама удивлена своими словами, ее горло сжимается, когда она сглатывает.

Мы ступаем на опасную территорию с этими воспоминаниями о том, что давно умерло и не имеет надежды на возрождение.