Всегда со мной. О моем Учителе РАБАШе

Примерно через два месяца, когда прошли первые восторги и я сумел уже понять, что происходит, я сделал свой главный вывод. Я нахожусь на правильном пути, с правильным учителем. Я уже не боялся задавать вопросы, причем вопросы задавал точно по делу. Спрашивал о поведении высшей силы с нами, о замысле творения и о его реализации в нас. Гилель справлялся со всеми вопросами. И тогда я их обострял.

Я вовсе не собирался запутывать его и мешать течению урока, но каждый раз хотел все больше выяснить. Я чувствовал такую жажду к этой науке, как ни к чему другому в жизни. А он разжигал ее больше и больше. Отвечал, не задумываясь, словно зная, какой вопрос я задам. Давал конкретные, простые объяснения, как в механике: есть свет, есть сосуд, они взаимодействуют друг с другом. И вдруг оказалось, что так можно объяснить абсолютно все.

Мы начали изучать «Учение десяти сфирот». Он раскрывал нам систему миров, он вел нас от силы к силе, он был богат точным, прекрасным знанием и умел хорошо его передать.

РАБАШ хочет говорить с тобой

Я начал учиться зимой, а месяца через два-три, ближе к Песаху, Гилель сказал мне: «Михаэль, РАБАШ хочет поговорить с тобой наедине».

Я не слишком воодушевился, меня вполне устраивало обучение у Гилеля, оно было по мне. Но Гилель так странно посмотрел на меня, что я понял – надо идти к РАБАШу. РАБАШ позвал меня в свой кабинет, посадил напротив, раскрыл книгу и начал учить со мной «Предисловие к Книге Зоар»[18].

Я и раньше пытался читать это предисловие, но мне было сложно через него пробиться. Бааль Сулам начинает статью с того, что задает целую череду вопросов: «Что является нашей сутью?», «Какова наша роль в длинной цепочке действительности, где мы – ее малые звенья?»…

РАБАШ читал эти вопросы и на ходу объяснял. «Как может быть, что из Вечного, не имеющего начала и конца, происходят творения ничтожные, временные и ущербные?» – читал он.

Он отвечает, я слушаю внимательно, и ловлю себя на мысли, что не очень-то понимаю, о чем он говорит.

А РАБАШ продолжает читать дальше.

Со второго или третьего пункта этого предисловия я перестал понимать его абсолютно. Я не воспринимал слова. Я не мог соединить их вместе, связать в разуме, а тем более в сердце. Хватался за мысль и тут же терял ее.

Нет, это не были тайны Торы или нечто отвлеченное. Но я чувствовал себя полным идиотом. Ведь я привык воспринимать материал, облачаться в него, выяснять, чертить, писать. А тут мне, с моим образованием, даже не за что зацепиться.

Примерно через час РАБАШ сказал: «Хорошо, на сегодня достаточно. Продолжим в следующий раз». Я вышел от него со смешанным чувством раздражения на него, на себя, но с решением, что уж в следующий раз я во всем разберусь.

Следующий раз наступил через несколько дней.

Гилель снова сказал мне: «Если хочешь, сегодня после нашего урока, ты можешь зайти к Ребе[19]».

И снова у меня был с ним урок, и вновь я ничего не понял.

После этого Гилель больше не предлагал мне идти к РАБАШу.

Он бросил меня?!

Меня это задело. Я был зол на РАБАШа. То, что я ничего не понимаю, – ну, не понимаю, что поделаешь, я ведь только начал. И именно из-за этого бросить меня, оставить?! Он разжег во мне огонь и вдруг оставил сгорать одного. Он бросил меня, как можно?!

Только потом я понял, что же со мной делал РАБАШ. Он проверял меня. Проверял, буду ли возмущаться? Буду ли искать возможность снова ничего не понять или же предпочту знания там, где ничто не задевает мое «я». По большому счету он проверял, стоит ли вообще со мной возиться. Созрел ли я для боли, для настоящего поиска, для роста, стоит ли вкладывать в меня силы или нет.

Тогда это меня возмущало, сегодня я вижу, как все было им четко выверено.

Высший всегда рождает низшего. Низший не может родить сам себя. РАБАШ проверял, – хочу ли я измениться. Буду ли пробуждать его, как плачущий младенец. Пускай не понимая пока, что мне нужно. Просто потому, что мне плохо. Он хотел от меня неосознанной молитвы. Он хотел, чтобы я обязал его заняться мною. Так оно и было. Я еще не был «знаком» с РАБАШем, но то, что он меня «оттолкнул», вызвало во мне огромное желание пробиться к нему.

РАБАШ все видел, чувствовал и молчал.

Посеянное сомнение

Я вдруг понял, что существует еще и другая учеба. Не рациональная, не научная, не та, к которой я привык. И несмотря на то, что я продолжал учиться у Гилеля, именно с этого момента у меня уже не получалось, как прежде, погружаться в исследование текстов, в попытку понять написанное, познать, изучить и радоваться тому, что изучил. РАБАШ «испортил» мне это удовольствие. Он посеял во мне сомнение, которое проросло в навязчивую мысль – проникнуть внутрь изучаемого материала.

«Хитрые» каббалисты