Всегда помните о сути вещей… Искусство размышлять

И предъявлял претензии к его создателю:

«Что бы ни натворил человек, включая так называемые подлости и преступления, – все это сделано не кем иным, как его создателем, и он один за все в ответе. Пора бы мне научиться не критиковать род людской и не смеяться над ним, а пожалеть».

Пожалеть…

Не покарать.

«Человек был создан в последний день, когда Бог уже утомился».

«Адам был просто человеком – этим все сказано. Не так уж ему хотелось этого яблока – ему хотелось вкусить запретный плод. Жаль, что змей не был запретным: Адам наверняка съел бы его».

Марк Твен много выдумывал – в том числе и о себе, запуская гулять среди людей одну неправдоподобную историю за другой. Но это было, так сказать, имиджево. В жизни, и особенно в отношениях с близкими, он был правдив. И предлагал такую форму поведения всем, кто хочет, чтобы внутрисемейная жизнь их была простой и ясной.

«Дети и дураки всегда говорят правду», – гласит старинная мудрость. Вывод ясен: взрослые и мудрые люди правду никогда не говорят. Когда сомневаешься – говори правду. Если вы говорите правду, вам не придется ничего вспоминать. Часто самый верный способ ввести человека в заблуждение – сказать ему чистую правду».

Однажды, когда Сэмюэл был маленьким и проходил мимо городской тюрьмы (весьма незатейливого, судя по масштабам происходящего, заведения) из окна камеры высунул руку бродяга, посаженный туда за безобразное поведение. Попросил спички. Мальчик дал дяденьке спички – в те времена у каждого уважающего себя пацана спички всегда были в кармане. Находящийся в состоянии алкогольного опьянения дяденька закурил, да так неаккуратно, что устроил пожар, из которого его не успели вытащить.

Кто виноват?

Правильно…

«…Пьяный бродяга – упомянутый в другом месте, тот, который сгорел в городской тюрьме, – потом угнетал мою совесть 100 ночей подряд и заполнил их кошмарными снами – снами, в которых я видел так же ясно, как наяву, в ужасной действительности, его умоляющее лицо, прильнувшее к прутьям решетки, на фоне адского пламени, пылавшего позади; это лицо, казалось, говорило мне: «Если бы ты не дал мне спичек, этого не случилось бы; ты виноват в моей смерти». Я не мог быть виноват, я не желал ему ничего худого, а только хорошего, когда давал ему спички, но это неважно, у меня была тренированная пресвитерианская совесть, и она признавала только один долг – преследовать и гнать своего раба в любом случае и под любым предлогом, а особенно, когда в этом не было ни толку, ни смысла. Бродяга, который был виноват, мучился 10 минут, я же, ни в чем не повинный, мучился 3 месяца».

Итак, совесть преследовала Марка Твена по любому поводу. Марк Твен знал, что тайное, естественно, рано или поздно становится явью, что от себя не убежишь, как не убежишь от внутренних Эриний.

Он старался не поступать дурно, но любой неправедный поступок мучил его, Марк Твен скрывал эти мучения. Они лишали его покоя – а покой так нужен писателю! Марк Твен сомневался, правильно ли делает, скрывая и не вынося на суд публики суету своих внутренних демонов.

«Единственное условие, необходимое для сохранения душевного покоя, – это отсутствие сомнений».