Всегда один

— Для начала — будешь писать отчёты: что, кому и куда тащишь. Подробно, — в голосе Лысого лязгнул металл.

Я невольно сглотнул и отвёл взгляд. Однако, тут же краем глаза заметил нетерпеливое движение, со вздохом повернулся обратно, и чуть заметно кивнул — пожалуй, надоел мне этот мордобой, надо уже что-то менять. Лысый заметно приободрился:

— Плюс — придется и Родине послужить. В разведке нет отбросов, есть только кадры, — многозначительно поднял палец, подержал пару секунд, а потом наставил его на меня. — Так что, хоть ты и отброс самый настоящий, служить придется.

— А вот этого — не хотелось бы, — вырвалось у меня.

Но следователь (а вот, кстати, следователь ли он вообще? как-то непохоже) меня уже не слушает, торопливо выбирает из разных папок какие-то бумаги, складывает их в пачку, отрывисто говоря между делом:

— Да это вообще неважно, чего тебе хотелось... Есть разные люди, понимаешь? Издревле повелось, что есть "государевы мужи", служивые, и есть быдло, смерды, холопы... — отвлёкся, наставил на меня палец и спросил: — Вот ты кто?

— Ну... гражданин? — прочистив горло, ответил я.

— Ха! Не смеши. Это я — гражданин. Я работаю на благо государства, я действую от его имени. Могу пристрелить тебя прямо сейчас государевой волей — и никто мне ничего не скажет. Веришь? — фсбшник явно ждал моей реакции, но я промолчал, и через несколько секунд он продолжил: — Так было всегда! Есть бояре, обязанные государству службой. И есть холопы, которые принадлежат боярам. Кто тебя спрашивает, а?

Лысый резко бросил набранные бумаги на стол, обошёл его и наклонился надо мной.

— Холопье "не хочу" превращается в "хочу" очень легко! С помощью плетей! — он упёр кулак мне в бедро и нагнулся ещё ниже. — Желаешь проверить?

Его лицо совсем рядом с моим. Запросто можно ударить лбом в нос. А как качнется назад — ногой, уж куда попаду!

Пусть и с трудом, но я подавил в себе жажду крови, и, опять прочистив горло, ответил:

— Проверять не хочу.

Лысый выпрямился, снова обошёл стол и буквально рухнул в кресло.

— Вот и замечательно. Пишем?

Помявшись, я кивнул и произнёс просительным тоном:

— Пишем. Только... можно мне в туалет? — держим максимально "коровий" взгляд, — А то не дотерплю.

Несколько секунд Лысый оценивающе смотрел на меня, потом наклонился, нажал что-то на столе — селектор? — и проговорил туда: "Охрана!".

В кабинет тут же засунулась морда одного из давешних конвоиров.

-*-*-

Идти оказалось недалеко. Вот интересно — охранник откуда-то знает, что я "поплыл"? И весь из себя готов сотрудничать? Уже вполне спокойно ведёт, один, без напарника, и никаких тебе гонок по вертикали. Перед кабинкой вертухай отстегнул наручники. Взял меня двумя руками за ворот, тряхнул: "Дёрнешься — пришибу. Понял?".

Согласно киваю, он сильно вталкивает меня в кабинку, еле успеваю упереться руками в стену, чтобы не упасть. Оглядываюсь по сторонам. Странно. Выглядит, как бизнес-центр какой-нибудь. Вот не похоже на тюрягу, и даже на учреждение казенное — сантехника белая, чистая, новая, импортная, скорее всего, и кабинки такие культурные, с дверями и запорами даже! Но мою дверь охранник оставил раскрытой настежь, так что, запереться не получится. Да и смысла никакого — всё равно ему эта фанерка на один рывок...

Пошуршав одеждой и чутка выждав, я встал на унитаз, осторожно выглянул через верх — гебер у окна, в паре метров, смотрит в проход. Служака чёртов. Нормальный человек смотрел бы в окно! А этот, вишь, наблюдает. Почти не сводя глаз. Только вот в моем случае этого недостаточно, извини. Осторожно разуваюсь, сердце бухает так, что, кажется, на всё здание слышно. Прижимаюсь к стене — справа от унитаза есть немного места, как раз ногу поставить, вторую ногу упираю в бачок — пошёл! До противоположной стены всего-то метра два, но этого мне, по идее, должно хватить для того, чтобы уйти в прыжок. И, ещё в полете с последнего толчка левой в пол, наблюдая приближающийся крашеный гипсокартон стены, я ощутил самый лютый восторг в своей жизни!

-*-*-

Я! Ушёл! Совсем!

Господи, Барселона, как я по тебе скучал! Особенно — в последнюю неделю. Или две. Ну тут и жара! А воздух! Надышаться не могу.

Дикий адреналин туманит мозги не хуже, чем плюхи от фсбшных конвоиров. Привычно уже нашёл свободную лавку, присел, задумался. Нагретый асфальт жжёт босые ноги, грязная одежда неприятно липнет к моментально вспотевшему телу. Хорошо, конечно, что я давно все документы храню здесь. Ну — почти все: права остались в квартире, в Москве... Кстати, о квартире: а вот точно они успеют сорганизоваться? Бешеный какой-то азарт охватывает, чтоб не передумать — ломлюсь обратно в кусты и нагло прыгаю прямо в квартиру! А там — никого!