Всегда говори «всегда» – 2

– Ты… почему… – Первый раз в жизни у Нади не хватало слов.

– Пакета нигде не нашел, – объяснил Дима. – Это же осколки… Их как-то обезопасить надо. – Он безошибочно нашел мусорное ведро и опустил в него «музыкальный» носок. – Мелкие-то засосались, а эти, покрупнее, того…

– Куда засосались? А… – Надя уставилась на расплавившиеся куски масла в тарелках.

– Это я сто двадцать грамм отмерял. Весов-то у нас нет, матушка! Ты вот как отмеряешь? Чем?

– А шило, шило-то здесь при чем?

– Белки от желтков отделял. Ты вот как отделяешь?

– Нет, ну это прям рехнуться можно… – На глаза ей попался пылесос.

– Там яйца, – предупредил Дима. – Наверное, его как-то помыть нужно…

– Нет, ну ничего себе! Приходишь с работы усталая как лошадь, а тут… – Слов опять не хватило, и Надя закашлялась от возмущения.

Грозовский взял со стола тарелку со стейками и понюхал помидорчики черри.

– Ты знаешь, как это называется? Очень романтично. Мясо в кляре по-андалузски, испанская штучка. Кляр, правда, я забыл…

– Я бы сказала, как это называется, да только, боюсь, у тебя уши трубочкой скрутятся… – Надя поймала его отчаянный взгляд и замолчала. Он ведь для нее это все – и яйца пылесосом, и масло кусочками по всей кухне, и носком пожертвовал, и с шилом вон что придумал! Все! Ради! Нее!

На какие там «толстые обстоятельства» намекала Дашка?! Видела бы она Грозовского с зайцем на груди…

Дима шваркнул тарелку о пол. Стейки, черри и новые осколки разлетелись по кухне.

– Димочка! – Надя бросилась ему на шею и быстро-быстро стала целовать лицо, шею, плечи. – Прости меня, пожалуйста… Димочка! Димочка, ну прости!

Пару секунд он стоял как каменный, потом оттаял, обнял ее крепко, поцеловал в висок и прошептал на ухо:

– Надька, я столик в ресторане по телефону заказал. Поехали, у нас все-таки будет романтический ужин!

– Ага… Ты второй носок-то давай, давай, снимай!

– Зачем?

– Так осколки же! Их опять обезопасить надо! А эти… шницели твои… пылесосом, что ли…

* * *

Что она сделала не так?

В какой момент стала неудачницей? Она упустила этот момент. Этот день, этот час и эту минуту…

Почему Громова ухватила удачу за хвост, а от нее эта удача ускользнула? Да что там Громова…

Кудряшова – вот кадр.

В кошмарном сне Дарье не могло бы привидеться, что Грозовский на полном серьезе увлечется рыжей матрешкой с веснушками вполлица.

Сначала Дарья подумала – это блажь. Ну захотелось столичному денди свежей крови откушать, развлечься, взбодриться провинциальной непосредственностью… Но эта трапеза затянулась, а потом Дарья с удивлением вдруг поняла – это не блажь, а пресловутая «химия», которая бросает людей друг к другу и не дает расстаться.

Любовь, одним словом. Хоть романы пиши.

Дарья налила третий бокал виски и посмотрела на себя в зеркало. Шикарная. Да чего там – роскошная. Волосы, шея, талия, ноги… Особенно ноги – тонкие щиколотки, высокий подъем и длиннющие… Километра два безупречных шикарных ног. Она скинула шелковый халат, осталась в черном белье, чулках и туфлях на шпильках.

Чего-то не хватает…

Даша взяла алую помаду и накрасила губы. Как будто крови напилась. Так и надо – образ стал законченным и лаконичным.

Вот почему у нее с Грозовским не возникла эта самая «химия»? Любовь, которая… Почему с матрешкой? Дарья одним махом выпила виски, налила еще.

По большому счету, ей было неудобно жить с этой своей ненавистью. Будто ходишь на десятисантиметровой платформе – неустойчиво, шатко, вот-вот навернешься, шишку набьешь или, того хуже, ноги переломаешь. По большому-то счету, она, Дашка, была веселая, с огромными планами на жизнь. Только вот планы эти сбывались у других, а не у нее. И поэтому нужно устоять на этой неудобной платформе. Устоять и повернуть свою жизнь в нужное русло, раз уж по какому-то невероятному стечению обстоятельств она стала вдруг неудачницей…

…Добил ее сегодня Вадик Бойко. Она вышла из агентства и решила немного пройтись пешком – подышать свежим воздухом, чтобы унять расшалившиеся нервы. Неподалеку была кондитерская, и Даша решила заглянуть туда – подкупить эндорфинов, гормонов счастья. Съешь фруктовую корзиночку – и пять минут счастлива. Потом вторую и… снова довольна жизнью. Пусть недолго, но с гарантией. Это были ее таблетки от несчастий – пирожные.

Бойко неожиданно вынырнул из проулка, словно грабитель. Даша даже шарахнулась от него, потом присмотрелась – Вадик. Выглядит, правда, не очень – ботинки те же, в которых «Солнечный ветер» топтал, щетина… Стрижка рубликов на триста тянет, не больше, пеший опять же.

Где он работал после того, как Ольга его уволила, Даша не знала.

– О, какие люди! Привет, старуха! – Вадик фамильярно обнял ее за плечи.

– Привет, – Дарья слегка повела плечом, пытаясь стряхнуть его слишком теплую, мягкую руку.

– Что мы делаем в этих местах?

– Мы выходим с работы.

– Ты что, ушла от Грозовского?

Дарью слегка передернуло. А послать бы его по матушке! Но она вспомнила – сдержанность и холодность ее оружие.

– Нет. Мы сюда переехали, в новый офис.