Всегда говори «всегда»

Светлана Петровна растворила окошко:

– А ну пшли отсюдова! Ишь, хулиганье! Щас собаку спущу!

Она хлопнула рамой – окна современные, пластиковые, сынок расстарался, заказал – и пошла за чайником, досадуя, что какое-то отребье приличным людям ужинать мешает. Ужин в семье считался делом важным, почти святым. К ужину непременно полагалось горячее – кура под майонезом, жареная картошка со шкварками, да капустки квашеной из погреба, да яблочек моченых, да грибков. Анатолий Иванович пропускал пятьдесят граммов водочки под соленый огурец, после чего всей семьей долго пили чай с пирогом и смотрели по телевизору какую-нибудь передачу хорошую – «Поле чудес» или «Кривое зеркало» с Петросяном. Ясное дело, никаким оглоедам подзаборным ужин семейству портить не дозволялось.

Машка вылезла было из-за стола, но Светлана Петровна ее поймала и обратно усадила:

– Манечка! Куда ты, рыбонька моя?

– Стихи учить буду, – ответила рыбонька.

И до чего же девчонка сладкая, чисто твой пирожок!

– Погоди. Вот покушаешь, и пойдем стихи с тобой учить.

Маня скривилась:

– Не хочу есть.

– А пирожка-то? Бабушка пирожок спекла, дед вон плакать будет, если ты не покушаешь!

Маня нехотя согласилась, полезла на стул, хоть и насупилась. Эх, грехи наши тяжкие… Кушает девочка плохо и спит нехорошо. Ну чего не хватает, спрашивается? Вроде все есть. Накормлена-напоена, и игрушек полная комната, и коньки, вон, купили, и качели дед во дворе поставил. А Манечка покачается-покачается на качелях, потом сядет в уголку да давай плакать так, что сердце разрывается. Спросишь, в чем дело, – только хуже плачет.

В калитку снова заколотили. Анатолий Иванович недовольно поморщился, газету с программой в сторону отложил.

– Света, ну что там?

Светлана Петровна выставила на стол чайник, накинула платок:

– Толя, Манечке чаю налей. Я сейчас, собаку только спущу.

Кутаясь в платок, Светлана Петровна пошла к калитке.

– А ну, брысь отсюдова!

– Светлана Петровна, – позвали из-за забора. – Ребята у вас?

Нате-здрасьте! Ольга! Явилась – не запылилась. Светлана Петровна взяла Бурана за ошейник, растворила калитку. Так и есть: стоит за калиткой ее разлюбезная невестка. Из тюрьмы – да прямиком к ним. К невестке у Светланы Петровны свой счет был. Не о такой жене она для сына мечтала. Когда он еще только связался с этой Ольгой, целую ночь в подушку проплакала – не пара она Стасу, ох, не пара. Голь перекатная, да еще с этими интеллигентскими вывертами. Художница, как же! Да у художницы этой и посмотреть не на что. Чем Стаса взяла – непонятно. Не иначе, присушила.

Когда выяснилось, что Ольга у Стаса в фирме намошенничала, Светлана Петровна так и сказала сыну: я, мол, сразу знала, что она тебе не подходит, никогда она мне не нравилась. Бухгалтерша! Воровка она, а не бухгалтерша, вот кто! Мало того, что Стаса по ее милости чуть не упекли за решетку, так еще Машенька с Мишенькой из-за нее пострадали, Мишеньку вон в школе задразнили, что мать зэчка. Деду пришлось ходить к директору, требовать, чтобы пропесочили обидчиков, разобрались чтобы.

– Ты чего явилась? Чего тебе здесь надо?!

Светлана Петровна двинулась на Ольгу, придерживая до поры до времени Бурана. Пусть только попробует что-нибудь выкинуть, вот только пускай попробует! Живо спущу собаку с цепи – и полетят клочки по закоулочкам!

– Светлана Петровна, я хочу увидеть детей.

Светлана Петровна аж задохнулась от негодования. Детей! Увидеть она хочет! А когда под носом у Стасика пакостила, про детей ты подумала?! Нет, вы посмотрите – детей ей подайте! И как наглости хватает! И как глаза ее бесстыжие смотрят!

– Убирайся! Стаса чуть под монастырь не подвела и наглость имеешь являться! Совсем стыд потеряла!

– Я? Стаса? Куда я его подвела?

– Да ты хоть со мной-то не кривляйся! Чума болотная! Ты че, думаешь, я не знаю, что он из-за твоих делов чуть под суд не пошел! Ну чего глаза-то вылупила? Кто ему все бумаги понапутал?! Кто все документы попортил?! Не ты?! Детей ей покажите! А фигу не хочешь?!

И Светлана Петровна, сложив кукиш, сунула его Ольге в нос.

– Вот тебе дети! А ну марш отседова! Не доводи до греха!

Ольга стояла как пришибленная. Светлана Петровна удовлетворенно усмехнулась, смерила ее презрительным взглядом. Что, милая, поджала хвост? Думала, Стас матери ничего не расскажет про твои художества?

Однако невестка все не унималась. Вот ведь человек!

– Светлана Петровна, вы ошибаетесь. Ничего я не путала и не портила. Я все… взяла на себя, чтобы он остался на свободе. Я хочу увидеть Мишу и Машу.

Светлана Петровна уперла руки в боки:

– Ах ты, какое душевное благородство! На себя взяла! Знаем мы, как ты взяла! Да если б Стасик не спохватился, ты бы его в тюрьму упекла, зараза! Он-то к тебе всей душой столько лет, а ты… избавиться от него хотела! Проваливай отсюдова, нечего тебе тут делать!

Светлана Петровна дернула Бурана за ошейник, и тот зашелся лаем. Ольга попятилась, но совсем не ушла.

– Отдайте мне детей. Отдайте, Светлана Петровна!