Всегда говори «всегда»

По уму, надо, конечно, предупредить Ольгу. И он пытался, что, разве не так? Она его, правда, не стала слушать. Сбежала. Вроде бы он сделал все, что мог, пора умывать руки. Но дело-то уж больно серьезное, вот в чем вопрос. Митяй был в курсе проблем с Колькой Васиным, знал, что на Стаса завели уголовное дело. Он про Стаса все знал. И еще – очень хорошо знал Ольгу. Может, даже лучше, чем она сама себя. И уж точно лучше, чем Стас. Митяй уверен был: ради своего обожаемого мужа Ольга на что угодно пойдет. А если так – вся ее жизнь может полететь под откос за здорово живешь. Поэтому слушает она, не слушает, прогоняет или нет, а предупредить ее, рассказать все как есть – нужно.

С другой стороны, никакой выгоды Митяю в этом нет. Тем более что Ольга все равно его не послушает. Он ведь уже пробовал. Вот пускай теперь сама разбирается. Пусть на собственной шкуре почувствует, какой ее Стас молодец, пусть похлебает то, что он ей приготовил, большой ложкой. И когда все кончится – а ведь все когда-нибудь кончается, разве не так? – она останется совсем одна, свободная, перепуганная, одинокая. И вот тогда придет твое время, Митяй. Ей нужен будет кто-то – друг, поддержка, близкий человек, мужчина. И этим мужчиной станешь ты. Но сперва она должна дойти до самого дна. Не мешай. Не езди никуда, Митяй, не говори с ней, не будь дураком. И тогда ты получишь то, о чем мечтал все эти годы, – ты получишь ее.

Митяй покатался по трассе, вернулся домой и лег спать. Но уснуть так и не смог.

Да плевать на все! Он поискал телефонную трубку – телефон, как обычно, завалился под кровать – и набрал номер своего дружбана Стаса – ее номер. Два гудка, три… А если подойдет Стас? Но подошла она, Ольга.

– Оля? Это я… Я хотел…

Он не успел ничего больше сказать. В трубке коротко запищало. Не хочет разговаривать. Не хочет его слышать. А он предупредить хотел. Да и черт с тобой – подумал Митяй. Пусть все будет, как будет. Ему от этого прямая выгода.

– Кто звонил?

– Номером ошиблись. – Ольга снова села на постель рядом с мужем, положила руку на плечо. Стас едва сдержался, чтобы эту ее руку не стряхнуть, даже плечом чуть дернул. Что за ерунду жена спрашивает: зачем уголовное дело да за что? Неужели непонятно: был бы человек, а дело найдется. У нас ведь как? Не важно, с чего это самое дело начинается. Важно, что заканчивается оно одним и тем же: небо в клеточку и дружбаны в полосочку, а на вышке комсорг с автоматом…

– Так что, если не отмажемся, закатают меня по полной программе. Не хотел говорить, да ты все равно узнаешь. Все узнают…

– Но почему? Мы же ничего такого…

Все-таки жена у него инопланетянка, абсолютно.

– Оль, ты что, правда не понимаешь? Мы все такое…

– Что?

– То! У нас так не бывает, чтоб хоть какой-нибудь закон не нарушить, е-мое!.. Да если жить по правилам да по закону, то только в гробу лежать законно! А все остальное нет. А я в гробу не лежал. Я зарплаты, блин, черным налом платил, квитанций на ремонт не выдавал, кассовый аппарат у нас за сортиром, в кладовке стоит…

– Ох, говорила я, что этот аппарат…

Она говорила! Подумать только!

– Конечно, ты все знаешь!.. Только если б не аппарат, унитаз бы как-нибудь не так стоял! Да ладно, чего говорить-то. Все. Нет меня.

Она ухватила его за плечи (по ребрам снова полоснуло болью), развернула к себе, встряхнула:

– Не смей! Не смей так говорить, Стас! У нас семья, дети! Что они, не понимают, у нас дети?.. Мишка с ума сойдет! Тебя не могут посадить. Не мо-гут!

– Все они могут, Оль!

Она затрясла головой, волосы разметались, полетели белым облаком:

– Нет! Нет! Я не дам! Я никому не дам! Никто не посмеет! Я не пущу тебя в тюрьму. Пусть хоть сто уголовных дел, хоть тысяча! Мне все равно.

Слезы заливали лицо, глаза блестели… Стас обнял ее, прижал голову к плечу:

– Не плачь, маленькая… Ну? Чш-ш-ш…

Он сидел и качал ее, словно она и вправду маленькая девочка, а она все твердила:

– Мы должны что-то придумать… Мы должны придумать.

Вообще-то, одна мыслишка у Стаса имелась. Не то чтобы даже мыслишка, а так… Вариант… Не очень хороший, не самый красивый… Он, конечно, такого ни за что не предложит. Но вот если Ольга по собственной инициативе… Вот тогда, может быть… В конце концов, она сама ему про любовь постоянно говорит… Мол, ради любимого человека – что угодно, и все такое прочее…

– Если я под суд пойду, меня, ясное дело, под первый номер закатают. Ты же знаешь, как нас любят – тех, кто сам деньги зарабатывает и не просит ни у кого!.. Ни пощады, ни снисхождения не жди!..

– Стасенька, ну что же делать-то?

Что делать, что делать?! Снять штаны и бегать, блин!

– Маленькая, я не знаю. Только если меня… посадят, то как пить дать… надолго. Я же не бедная овечка, несмышленыш, я предприниматель, кровопийца. Да меня любой судья заранее осудит. Осудил, считай!

Ольга затрясла головой:

– Не может такого быть, чтобы не было никакого выхода!

– Ну, какой, какой выход?! Хорошо бы свалить на кого-нибудь, мол, я ни при чем… Только на кого мне валить-то?..

Стас отвернулся. Пусть жена подумает, пусть пошевелит мозгами.