Все твои совершенства

Его язык у меня во рту, как будто он уже был там много раз и точно знает, что делать. Он поворачивает меня, пока я не упираюсь спиной в раковину, а затем поднимает и сажает на тумбочку. Он устраивается между моих ног, хватает обеими руками за ягодицы и притягивает к себе. Я обвиваю его руками и ногами. Я в жизни не подозревала, что бывают такие поцелуи, хотя сейчас изо всех сил пытаюсь убедить себя, что это неправда. То, что его губы проделывают с моими, заставляет меня усомниться в навыках всех прежних парней.

Он начинает ослаблять давление, и я ловлю себя на том, что прижимаю его к себе, не желая, чтобы он останавливался. Но он останавливается. Постепенно. Он легонько чмокает меня в уголок рта и отстраняется. «Вот это да», – шепчу я. Открываю глаза и встречаю его взгляд. Но он не смотрит на меня с таким же восхищением, как я на него. Его лицо выражает явное уныние. Он медленно качает головой и прищуривается.

– Как же случилось, что ты так и не позвонила? Мы ведь могли так целоваться уже много месяцев.

Его замечание сбивает меня с толку. Настолько, что, пытаясь ответить, я начинаю заикаться.

– Я просто… Думаю… Думала, что твое присутствие будет слишком сильно напоминать мне об Итане. Обо всем, что случилось той ночью.

Он кивает, как будто все понимает.

– И сколько раз ты подумала об Итане с тех пор, как увидела меня сегодня в ресторане?

– Один, – признаюсь я. – Только что.

– Вот и хорошо. Потому что я не Итан. – Он поднимает меня на руки и несет к кровати. Укладывает меня, отступает и снимает рубашку. Я никогда еще не прикасалась к такой гладкой, упругой, красивой и загорелой коже. Без рубашки Грэм близок к совершенству.

– Мне нравится твое… – Я кладу палец на его грудь и вожу по ней кругами. – Твое тело. Очень красиво.

Он смеется, ставит колено на матрас и ложится рядом со мной.

– Спасибо, – говорит он. – Но оно не достанется тебе так сразу. – Он поправляет подушку под головой, устраиваясь поудобнее. Я приподнимаюсь на локте и сердито смотрю на него.

– Почему это?

– А куда спешить? У нас впереди ночь.

Конечно, он шутит. Учитывая тот поцелуй…

– Ну, и что мы будем делать, пока ждем? Разговаривать?

Он смеется.

– Ты говоришь так, будто разговор со мной – худшее, что можно придумать.

– Если мы будем слишком много разговаривать до того, как займемся сексом, я могу узнать о тебе что-нибудь, что мне не понравится. Тогда секс будет не таким интересным.

Он протягивает руку и с усмешкой заправляет мои волосы за ухо.

– А может быть, выяснится, что мы родственные души, и тогда секс будет умопомрачительным.

В чем-то он прав.

Я скрещиваю руки на подушке, кладу на них голову и перекатываюсь на живот.

– Тогда давай поговорим. Ты первый.

Грэм проводит рукой по моей руке и нащупывает шрам на локте.

– Откуда у тебя этот шрам?

– Мне было четырнадцать, и мы со старшей сестрой носились по дому. Я не знала, что раздвижная стеклянная дверь закрыта, и попыталась в нее выбежать. Разбила стекло и порезалась примерно в десяти местах. Но шрам остался только один.

– Вот ведь, черт побери.

– А у тебя есть шрамы?

Грэм немного приподнимается и указывает на свою ключицу. Там примерно четырехдюймовый шрам, и похоже, что травма, после которой он появился, была основательной.

– Автомобильная авария.

Он придвигается ближе и обхватывает обе мои ноги своими.

– Какой твой любимый фильм?

– Все, что снимали братья Коэн. А самый любимый – «О, где же ты, брат?».

Он смотрит на меня так, словно понятия не имеет, о каком фильме я говорю. А потом произносит:

– «Мы просто думали… что жаба… это ты».

Я смеюсь.

– «Черт! Мы в ловушке!»

– «Господь хранит, а Джордж Нельсон обнулит!»

Теперь мы оба смеемся. Мой смех заканчивается вздохом, а Грэм с довольным видом улыбается мне.

– Вот видишь? Нам нравится один и тот же фильм. Наш секс будет потрясающим.

Я улыбаюсь.

– Следующий вопрос.

– А что ты больше всего ненавидишь?

– Неверность и почти все овощи.

– Питаешься куриными наггетсами и чипсами? – смеется Грэм.

– Я люблю фрукты. И помидоры. Но на самом деле я не в восторге от всякой травы. Я пыталась полюбить овощи, но в прошлом году наконец решила смириться с тем, что ненавижу их, и вести здоровый образ жизни другими способами.

– Любишь физические упражнения?

– Только в чрезвычайных ситуациях, – признаюсь я. – Мне нравится заниматься чем-то на свежем воздухе, но только не обычной зарядкой.

– А я люблю бегать, – говорит он. – Это прочищает мозги. И люблю все овощи, кроме помидоров.

– Ой-ой. Как-то у нас не складывается, Грэм.

– Наоборот, все прекрасно. Ты будешь съедать мои помидоры, а я все остальные овощи с твоей тарелки. И ничего не пропадет зря. Просто идеальное совпадение.

Что ж, разумный взгляд, мне это нравится.

– Ну а что еще? Фильмы и еда – это поверхностно.

– Можно поговорить о политике и религии, но, думаю, эти темы нам следует поберечь до лучших времен, когда пройдет первая влюбленность.

Он говорит так уверенно, но в то же время как будто шутит. В любом случае я согласна, политики и религии лучше избегать. На эти темы ничего не стоит поругаться, даже если люди согласны друг с другом.

– Точно, об этом молчок.