Для себя весь ход процесса он предсказал заранее, о чем не забыл упомянуть в заключительной речи: «Некоторые из моих товарищей, присутствующих здесь, могут подтвердить, что в начале судебного разбирательства я предсказал следующее: первое, что появятся свидетели, которые под присягой дадут ложные показания, создав при этом наиблагоприятнейшее впечатление и сохранив честнейшую из репутаций. Второе, что следует принять во внимание, что суд получит показания, данные под присягой, содержащие ложные сведения. Третье, что некоторые из немецких свидетелей вызовут у подзащитных удивление и недоумение. Четвертое, что некоторые из подзащитных будут вести себя весьма странно; делать бесстыдные заявления в адрес фюрера; обвинять в преступлениях собственный народ; обвинять друг друга…»
Своих обвинителей он прямо обвинил в использовании запрещенных методов ведения следствия, применении специальных препаратов, которые и вынудили людей себя оклеветать: «Последний момент имеет огромное значение в связи с деятельностью персонала немецких концентрационных лагерей, не поддающейся иначе никакому иному объяснению. Сюда же следует отнести ученых и врачей, выполнявших на заключенных эти ужасные и жестокие эксперименты. На такие действия нормальные люди не способны, тем более врачи и ученые…»
Нет, он так и не поверил, что с живых людей можно сдирать кожу, делать из нее абажуры и топить евреями крематорские печи. Гесс провел слишком много времени в английской тюрьме. Пожалуй, больше чем все, кто оказался рядом с ним на одной скамейке подсудимых, он был оторван от реальности. Вся практически мировая война прошла мимо Гесса. В виновность Гитлера он отказывался верить, впрочем — как и в виновность многих людей из его окружения. В конце дозволенной ему речи (которую пришлось союзникам прерывать, ибо Гесс никак не желал ее прекратить) он был предельно честен с судьями и тверд духом: «Много лет своей жизни я проработал под началом величайшего сына моего народа, рожденного впервые за тысячи лет его истории. Даже если бы это было в моей власти, я бы не захотел вычеркнуть этот период из своей памяти. Я счастлив, что выполнил свой долг перед народом — свой долг немца, национал-социалиста, верного последователя фюрера. Я ни о чем не сожалею. Если бы мне пришлось начинать все сначала, я бы сделал все то же самое. Даже если бы я знал, что в конце меня ждет смерть на погребальном костре. Что бы люди ни делали, в один прекрасный день я предстану перед судом Вечности и буду держать ответ перед Ним, и я знаю, что Он сочтет меня невинным». Очевидно, Гесс предполагал, что первая веревка на этом процессе сломает его шею. Гесс заблуждался. Суд приговорил его к пожизненному заключению. Из живых сподвижников фюрера, из его ближайших соратников на Нюрнбергском процессе был представлен только Геринг. Гиммлер и Геббельс к тому времени были уже мертвы. Один из них оказался предателем, второй продемонстрировал необычайную степень верности.
Предатель Генрих Гиммлер
Как уже упоминалось, Гиммлера ввел в круг будущего фюрера Рудольф Гесс. Его протеже был мистически настроенным молодым человеком из вполне интеллигентной семьи. Эта мистическая окраска его ума никого ничуть не тревожила — казалось, Гиммлер ничем от прочих не отличается, разве что исполнительнее прочих. Он вполне разделял все ведущие идеи партии, только вот верил в магию. Никому эта его вера не мешала. Гитлера так даже забавляло, насколько Генрих суеверен. Фюрер любил над ним подшучивать, впрочем, совершенно беззлобно.
Гесс сначала пристроил Гиммлера при себе, а потом Гитлер, желая хоть как-то вознаградить неутомимого партийного труженика, вверил ему личную охрану. Может быть, Гитлеру было неловко: остальные старые партийцы имели какие-то должности, а Гиммлер оставался на подхвате, хотя во время путча именно Гиммлер нес знамя партии. Гиммлер любил Адольфа и был готов за него умереть. Так что передача личной охраны Гиммлеру была, прежде всего, знаком особого расположения и доверия. Гиммлер никогда не жаловался, что его обходят другие, более предприимчивые. Он молча терпел. Терпел и ждал своего часа. И вот — дождался. Охранные отряды, которые получил Гиммлер, имели свою историю. Они возникли из штросструпп в 1925 году и получили название шутцштаффель (или СС), то есть охранный отряд, и руководителем эсэсовцев стал Шрек. Теперь форма выглядела так: коричневая рубашка (каковую носили все члена НСДАП) и черный галстук (этим СС отличались от остальных). На голове они носили черную фуражку с серебристой мертвой головой, о каковой один из эсэсовцев высказался так: «На наших черных фуражках мы носим черепа и кости в назидание нашим врагам и в знак готовности ценой собственной жизни защищать идеи нашего фюрера».