Читаем Все тайны Третьего Рейха полностью

«В тактическом отношении инициативы Москвы казались Гитлеру как нельзя кстати, — пишет Фест, — конечно, антибольшевизм был одной из главных тем его политической карьеры; если мотив страха действительно являлся для него одной из элементарных движущих сил, то коммунистическая революция постоянно снабжала действующими на воображение картинами ужаса: он тысячи раз говорил о „фабриках по уничтожению людей“ в России, „выжженных деревнях“, „опустевших городах“ с разрушенными церквами, об изнасилованных женщинах и палачах из ГПУ, акцентируя „колоссальную дистанцию“ между национал-социализмом и коммунизмом, которая никогда не будет преодолена. В отличие от не отягощенного подобными мотивами Риббентропа, который уже вскоре после сталинской речи от 10 марта стал выступать за сближение с Советским Союзом, Гитлер был неуверен, на него давил груз идеологии, во время растянувшихся на месяцы переговоров он все вновь и вновь начинал колебаться. Он несколько раз рвал контакты. Лишь глубокое разочарование поведением Англии, а также огромный тактический выигрыш, возможность избежать кошмара войны на два фронта при нападении на Польшу побудили его в конце концов отбросить все сомнения; как Сталин начинал отчаянную игру с „фашистской мировой чумой“, рассчитывая в конечном счете на триумф, так и Гитлер успокаивал себя мыслью загладить вероотступничество будущей схваткой с Советским Союзом — эти намерения по-прежнему оставались в силе — кроме того, создать предпосылку для нее — общую границу: „это пакт с сатаной, чтобы изгнать дьявола“, — говорил он немного позднее в узком кругу, а еще 11 августа, за несколько дней до сенсационной поездки Риббентропа в Москву, одному зарубежному гостю он заявил с откровенностью, которую едва ли мыслимо понять: „Все, что я делаю, направлено против России; если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, я буду вынужден договориться с русскими, разбить Запад и затем, после его поражения, собрав все силы, обратиться против Советского Союза“».

Гитлеру была нужна Польша. Гитлер хотел, чтобы ему не мешали. Но он не понимал только одного, что в Рейхе есть силы, которые видят в СССР не противника, а союзника. Если еще раньше между Берлином, Римом и Токио сложились союзнические отношения, то присоединение к этому блоку четвертого игрока — Сталина — давало Германии неуязвимость. В армии известие о пакте было воспринято с облегчением.

Гудериан рассказывал, что как-то был приглашен на завтрак с Гитлером по случаю вручения орденов, и Гитлер вдруг его спросил: «…„Я хотел бы знать, как воспринял народ и армия пакт с Советской Россией?“ На этот вопрос я смог лишь ответить, что мы, солдаты, облегченно вздохнули, когда в конце августа до нас дошло известие о заключении пакта. Благодаря этому пакту мы почувствовали, что тыл наш свободен, и были счастливы, что удалось избавиться от опасности ведения войны на два фронта, что в прошлой мировой войне вывело нас из строя на продолжительное время. Гитлер посмотрел на меня с большим удивлением, и я почувствовал, что мой ответ не удовлетворил его. Однако он ничего не ответил и перешел на другую тему. Только много позже я узнал, насколько глубоко Гитлер ненавидел Советскую Россию. Он, вероятно, ожидал, что я выражу удивление по поводу заключения этого пакта, связавшего его со Сталиным». Многие смотрели на пакт так же, как и Гудериан. Этот пакт намного упрощал войну против Польши.

Но просто напасть на Польшу Гитлер не мог. Ему нужен был инцидент на границе, чтобы обвинить поляков в провоцировании войны. И такой повод нашелся.

Город Данциг (по-польски Гданьск) считался вольным городом, в нем проживало немецкое население. Гитлер стал требовать у Польши обеспечения свободного данцигского коридора. Жители Данцига с надеждой ожидали соглашения между правительствами. Соглашения не было: поляки отказались и обвинили Германию в подготовке мятежа в Гданьске. Если Гитлер надеялся так же легко, как и с чехами, разобраться с поляками, сначала отобрав Данциг, затем земли восточной Пруссии, то на этот раз надежды рухнули.

Поляки не собирались ничего отдавать немцам. Они готовились к войне.

Но между польскими событиями и «мюнхенским сговором» произошло еще одно событие, которое в Рейхе использовали с огромной выгодой. То ли по собственной инициативе, то ли по наущению гестапо, еврейский эмигрант Гершель Грюншпан 7 ноября 1938 года застрелил в Париже советника немецкого посольства Эрнста фон Рата. Гитлер тут же объявил карательный поход против мирового еврейства, которое призывал выжигать огнем и разить мечом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых сражений
100 знаменитых сражений

Как правило, крупные сражения становились ярчайшими страницами мировой истории. Они воспевались писателями, поэтами, художниками и историками, прославлявшими мужество воинов и хитрость полководцев, восхищавшимися грандиозным размахом баталий… Однако есть и другая сторона. От болезней и голода умирали оставленные кормильцами семьи, мирные жители трудились в поте лица, чтобы обеспечить армию едой, одеждой и боеприпасами, правители бросали свои столицы… История знает немало сражений, которые решали дальнейшую судьбу огромных территорий и целых народов на долгое время вперед. Но было и немало таких, единственным результатом которых было множество погибших, раненых и пленных и выжженная земля. В этой книге описаны 100 сражений, которые считаются некими переломными моментами в истории, или же интересны тем, что явили миру новую военную технику или тактику, или же те, что неразрывно связаны с именами выдающихся полководцев.…А вообще-то следует признать, что истории окрашены в красный цвет, а «романтика» кажется совершенно неуместным словом, когда речь идет о массовых убийствах в сжатые сроки – о «великих сражениях».

Владислав Леонидович Карнацевич

Военная история / Военное дело: прочее