Все совпадения неслучайны

«Разве не красиво? – принимая меланхолическую позу, в свою очередь спрашивал он. – Посмотри, какая пронзительная романтическая печаль! Тебя это не трогает?»

Мари не могла понять, у кого из них проблемы с психикой. У нее или все-таки у Алена? Жуткий дом все больше угнетал ее, поглощал ее жизненные силы. Она потеряла аппетит и сон, шарахалась от собственной тени. В доме не было ни радио, ни телевизора, ни телефона, а ближайшие соседи жили на расстоянии километра. Только козы паслись на склонах и порой забредали на территорию замка. Мари не с кем было поговорить, поделиться своими страхами и сомнениями.

Кто такой Ален? Этот вопрос неожиданно возник у нее в голове, и она уже не могла от него отделаться.

Ее молодой красивый супруг нигде не работал, но недостатка в деньгах, похоже, не испытывал. Дом был оборудован без привычных современных удобств и обставлен старой мебелью не из-за отсутствия средств, а в соответствии с изощренным вкусом его хозяина месье Алена Шаррона, черноглазого молодого человека потрясающей внешности, с фигурой Аполлона и лицом Нарцисса[16].

По настоянию Алена они спали в отдельных комнатах. Мари бросало в дрожь при одном взгляде на высокую кровать с пологом, «точно такую, в которой задушили одну из любовниц короля Генриха»! Муж с такой гордостью поведал ей это, что у Мари просто не хватило духу отказаться от столь замечательного ложа. Потом, немного погодя, Ален рассказал жене, что разрушенный замок, который он очень удачно приобрел, по слухам, в давние времена принадлежал астрологу, чуть ли не самому Козимо Руджиери, личному врачу и предсказателю Екатерины Медичи.

«Я сам дальний потомок славного флорентийца! – высокопарно заявил месье Шаррон. – Фамилия моей матери Руджиери, она итальянка, а мой отец француз».

Ален так увлекся рассказом о средневековой Флоренции и славных предках из семейства Руджиери, что не обратил внимания, как побледнела его жена. Ей все теперь казалось в супруге подозрительным – его тяжелый взгляд, вкусы, манеры, поступки и даже его неправдоподобно совершенная красота, которая при первом знакомстве так поразила ее…

Единственная подруга по коллежу Лили жила в Париже, и ездить к ней удавалось редко. Предоставленная самой себе и своим страхам, девушка постепенно, как она сама думала, сходила с ума. Ален Шаррон не разубеждал, а, напротив, укреплял жену в этом мнении. Он снабжал ее успокоительными снадобьями и дорогими лекарствами от бессонницы, но Мари становилось все хуже.

Вдобавок в их дом стали по ночам приходить странные люди, которые запирались с Аленом в его кабинете и подолгу там находились. Муж называл их друзьями, но знакомить Мари с ними отказался наотрез, более того, строго-настрого запретил ей выходить из своей комнаты во время их посещений.

«По ночам дамам полагается спать, – твердо заявил он. – Для тебя же так будет лучше!»

Любопытство ее росло пропорционально недоумению и растерянности. Куда она попала? Что скрывает ее муж?

Внутри нее вступили в противоборство две Мари – одна хотела бросить все, вырваться на свободу и забыть замужество как дурной сон, а другая вспоминала, как она одинока и беззащитна и что, кроме Алена, у нее никого нет на всем белом свете…

* * *

– Слушай… почему Никита отказался рассказать нам все, что знает? – удивлялась Людмилочка. – Оказывается, мужики почти до утра проболтали на кухне, пока мы спали!..

– Я не спала… – отозвалась Тина.

Она лежала на диване, уставившись в потолок. Людмилочка же с разрешения хозяина включила ноутбук и штудировала таро.

– Давай я тебе погадаю… Я тут кое-что вычитала!

– Нет уж, хватит. И вообще, ты бы потише говорила – Никита уснул, между прочим.

Людмилочка обиженно замолчала.

После ночных бдений Никиту сморила усталость, и он прикорнул в кресле рядом с женой.

Валерия читала книгу.

Элина, не зная, куда себя деть, принялась готовить завтрак. Мысли присутствующих мелькали в ее сознании, причудливые и невероятные.

Через час Сиур приехал за Тиной, чтобы отвезти ее на работу. Та собралась, пошла за ним, села в машину – все без единого слова. Такое безмолвие показалось ему противоестественным. Сиур ощутил холодную непроницаемую стену вместо того тепла и нежности, к которым успел привыкнуть. Ему стало не по себе. Казалось, он теряет что-то важное, дорогое… быть может, более ценное, чем сама жизнь.

– Что с тобой? – спросил он, выруливая на запруженный машинами проспект.

Она задумалась, прежде чем ответить.

– Наверное, я просыпаюсь…

Он не понял, но переспрашивать не стал. Взаимное напряжение почти осязаемо разливалось по салону.

– Когда мы с тобой встретились, я все перепутала… – добавила Тина. – Сон приняла за действительность. Я позволила себе обмануться. Ты не виноват… Наверное, я сама хотела этого…

Сиур собрался возразить ей, но не успел. Его отвлек сигнал мобильника.

– Слушаю.

Звонила Татьяна Бардина, до Тины долетали обрывки фраз, и лицо Сиура сразу изменилось, стало хмурым и раздраженным.

Госпожа Бардина настаивала на немедленной встрече.