Все оттенки черного

— Олег Игоревич, будьте добры, вашу руку. Левую, — попросил Колосов. — Где вы так поранились? Давно?

— Во время репетиции. В театре. — Смирнов опустил руку. Она повисла плетью.

— Зря вы нас обманываете. Нам многое известно. Учтите, — подал голос Караулов.

— Что вам известно? — глухо спросил Смирнов.

— О ваших отношениях с Хованской. О Школе так называемой холистической психологии. Об этой чертовой черной мессе на горе!

— Я впервые слышу от вас о холистической психологии, молодой человек.

Странно, но тут Колосову показалось, что фигурант не лжет. Возможно, ни о какой такой Школе у него с Хованской речь не шла. Ведь она (как выяснил Обухов) давно уже считалась у своих прежних единомышленников — «холистистов» самозванкой. И, возможно, со Смирновым они сошлись совершенно на иной почве… Так на какой же?

— Олег Игоревич, ответьте мне, вы вот… в церковь ходите? — спросил вдруг Колосов. — Сейчас вон коллеги ваши по творческому цеху каждое Рождество и Пасху в Елоховском! соборе как примерные христиане со свечкой выстаивают. А вы ходите в церковь?

— Я не примерный христианин.

— Я же не спрашиваю вас, верите ли вы, я только хочу знать: хотя бы случайно в храм заглядываете?

Смирнов пожал плечами. Попытался усмехнуться. Усмешка вышла кривой и жалкой.

— А в ведьм вы верите? — задал Колосов, не моргнув глазом, следующий вопрос.

— Вы что… вы что, шутите, молодой человек?

— Нет, не шучу…

— Простите, это… это… да что за чушь? Это розыгрыш, что ли, дурного тона?!

— Юлия Павловна Хованская, как я слыхал, считает истинной, настоящей ведьмой и, кажется, успешно кое перед кем эту роль разыгрывает.

— Юлия Павловна не идиотка, — Смирнов снова пожал плечами. — Простите, но я никогда не думал, что в милиции мне начнут задавать подобные дикие вопросы.

— А какой же вопрос не покажется вам диким, Олег Игоревич? — подхватил нить беседы Караулов. — Я, например, могу и такой задать: не имеете ли вы, вы лично, самого прямого отношения к тому, что происходит в Май-Горе?

Смирнов понес руку к горлу.

— Очень душно, — сказал он хрипло. — Откройте окно, будьте добры.

Прохлады это не принесло. В опорном пункте стало еще жарче от льющегося в окно послеполуденного зноя, жгучего солнца.

— Ваша жена в курсе, что вы ездите к Хованской? — спросил Колосов.

— Мы живем сейчас раздельно. Вон, в бульварной газетенке об этом можете прочитать. Наташа не требует с некоторых пор от меня никакого отчета. Вообще не требует ничего. Ни-че-го. Простите за любопытство, молодые люди, а вы сами-то женаты? Семьи, дети есть? — Смирнов переводил взгляд с их лиц на окно, на пол, на сейф, на свои бессильно лежащие руки, словно не мог сконцентрироваться на каком-то одном предмете.

«Сколько раз меня уже об этом спрашивали? — подумал Никита. — Почему их всех в этом деле интересует именно это?»

— О нашем семейном положении мы поговорим позже. Вы не ответили, Олег Игоревич. — Он повысил голос: — Так вы верите в ведьм?

— Что за чушь?!

— А во что же вы тогда верите? В Бога? В Дьявола?

— В жизнь, в мир и его тайну… в тайну, которую… которой лучше не касаться Ни из любопытства, ни из глупости, ни по незнанию, ни случайно — никак. Но я не понимаю, молодые люди, какое отношение все это имеет к…

— Вы что же, на собственном опыте, что ли, успели убедиться в этом?-гнул свое Колосов.

Смирнов замолчал.

— И вы, значит, никого, абсолютно никого не подозреваете в убийстве вашей давней знакомой Александры Модестовны Забелло-Чебукиани? — продолжал Никита. — Нет! Я же уже ответил вам!

— Не кричите, пожалуйста. Мы тут не глухие. И сами, значит, вы, Олег Игоревич, никакого отношения к происходящему не имеете? Ответьте же мне, пожалуйста. Так не имеете? Учтите, как сказал мой коллега, нам уже многое известно о вас.

Смирнов покачал головой.

— Вам многое известно… Так неужели вы не видите, не понимаете… — Он то ли вздохнул, то ли всхлипнул, и голос его зазвучал надрывно и истерически: — Неужели вы не понимаете, что это уже нельзя остановить? И изменить что-нибудь невозможно. Ход вещей… запущенный механизм, этот Перпетуум Мобиле! — Он хрипло засмеялся. — Вам многое известно! Да вы не понимаете, не представляете, с чем имеете дело! Не смотрите на меня так — да, не понимаете! Не хотите понять, что мы уже ничего не можем тут изменить. Мы просто говорим, говорим, как мухи в кулаке, бьемся… А того не видим, что у нас нет выбора! Нет — кроме как подчиняться, терпеть и ждать. Нет выбора —у вас, у меня… у меня…

— На изъятом нами стакане убитой дактилоскопическая экспертиза обнаружила ваши отпечатки пальцев, уважаемый. А также на коробке томатного сока и… — Но следователь Караулов так и не успел обрушить на голову впавшего в истерику фигуранта свой давно уже заготовленный убойный вопрос о главной на этот час материальной улике против Смирнова. Ему буквально заткнуло рот выражение лица Колосова: заглохни ты со своими отпечатками!! Не об этом его сейчас надо спрашивать!