Все мы злодеи

— Значит, ты больше не единственный именованный чемпион, — сказал Оливер. — Как ты себя чувствуешь?

Очевидно, поддразнивания Изобель и Хасана привели его в плохое настроение.

— Я бы предпочла не говорить о турнире, — неловко сказала Изобель.

— Ты слышала, что этот парень Лоу сделал сегодня? Ослепил человека и—

— Я слышал, что он убил его, — вмешался Хасан.

— Нет, моя тетя работает медсестрой в больнице. Сказала, что он все еще жив. Но, по-видимому, малышу Лоу потребовалось всего одно заклятие. Довольно ужасающе, правда? Даже если это было с помощью высшей магии.

Изобель понятия не имела, о чем они говорят. Это звучало как дикий слух, о котором любили кричать любители заклятий в городе.

Оливер побарабанил пальцами по стойке и продолжил: — Итак, ты знаешь, что единственный шанс, который у кого-либо есть, чтобы победить его, — это заключить союз. Лоу не сдастся, пока не будет по крайней мере трое против одного.

— Я не понимаю союзов, — сказал Хассан. — Какой смысл, если они все равно в конце концов просто поубивают друг друга?

— Ты выживаешь дольше, — сказал Оливер. — Разве ты не читал книгу?

Хасан нахмурился в замешательстве, которое разделяла Изобель. Она никогда не видела, чтобы Оливер читал книгу за все одиннадцать лет их совместной учебы в школе. — Ты читал?

— Я смотрел этот документальный фильм.

Изобель ненавидела чрезмерно драматичные документальные фильмы с чрезмерным использованием панк-музыки и красным фильтром, поэтому она отключилась от остальной болтовни мальчиков. Но комментарий Оливера продолжал ее донимать. Чемпионы, которые исторически заключали союзы, продержалась дольше, чем те, кто этого не делал, но даже с четырьмя другими чемпионами, уже названными, Изобель не могла придумать ни одного, кто бы охотно объединился с ней.

— Так как ты хочешь умереть, Изобель? — спросил Оливер, прерывая ее мысли. — Подарок Гильотины был бы хорошим заклятием, если бы у меня был выбор. Красиво и быстро. Хотя это не похоже на стиль малыша Лоу…

— Тебе не обязательно быть хреном, приятель, — сказал ему Хасан — выбор слов, которые, казалось, только разозлил Оливера еще больше.

— Я не могу дождаться, когда весь город придет на твои похороны, — прошипел он. — Это будет приятная перемена.

Игнорируя его, Изобель изложила семь ингредиентов заклинания в каждой точке септограммы, по одному за раз. Каждое заклинание всегда состояло из семи компонентов.

— Знаешь, я думаю, что для Макасланов победа была бы еще хуже, чем для Лоу. Лоуи, по крайней мере, держатся особняком. Но что бы Макасланы сделали с этой силой? Ты же знаешь, как они любят похороны. Тебе не кажется, что они захотят устроить много похорон?

Изобель пошевелила пальцами. На правом мизинце у нее было заклятие самообороны, которое она добавила в свой арсенал с тех пор, как репортеры начали преследовать ее в школе. Она была бы не прочь увидеть лицо Оливера, когда чары швырнут его на пол.

Но затем Хасан устало отступил на шаг от Изобель. — В его словах есть смысл, — признал он, и гнев Изобель растворился в горьком, безнадежном негодовании. На двух мальчиков. На Бриони Торберн. На всю ее семью.

Решив ничего не говорить — или, что еще хуже, не плакать, — она сосредоточилась на своей работе. Когда она закончила, магический камень запульсировал белым, как новенький.

— Всегда пожалуйста, — процедила она сквозь зубы, и мальчики ушли, даже не пробормотав «пока».

— Я собираюсь позвонить его матери, — раздался голос позади нее, и Изобель повернулась лицом к своей матери, прислонившись к дверному проему в подсобку магазина. У Оноры Джексон была светлая кожа и вьющиеся светлые волосы, которые свисали почти до талии, и она носила цветастую юбку до щиколоток. Ее лицо, обычно блестевшее от множества косметических заклинаний, было необычно бледным.

— Как долго ты там стояла? — спросила Изобель.

— Достаточно долго. Мы можем поговорить?

Голос ее матери звучал нерешительно. В последнее время всякий раз, когда они разговаривали, это заканчивалось криком.

— Я не в настроении.

Изобель пронеслась мимо нее, схватила свои вещи и поднялась наверх, в квартиру матери. Ее спальня была первой слева. Это было совсем не похоже на ее комнату в доме отца, которая была сплошь покрыта парчовыми обоями, потускневшим искусственным золотом и затхлым запахом, который не мог скрыть никакой освежитель воздуха. Ее комната здесь была чистой и яркой, каждая из стен имела различные оттенки золотого и розового. Это была комната, где она устраивала вечеринки с ночевкой, где она готовилась к школьным танцам. Ее убежище.

Изобель рухнула на свои атласные простыни. Мгновение спустя замок на ее двери с громким щелчком открылся, и вошла ее мать.

— Что я говорила о заклинании автоматического замка на твоей двери? — спросила ее мать.

Изобель поспешно потянулась к своей тумбочке и засунула стопку бульварных газет в верхний ящик. Она не хотела признаваться, что читала то, что о ней напечатал «Гламурный исследователь».

— Я бы предпочла, чтобы ты не врывалась в мою комнату, — проворчала Изобель.

— Да, ну, я действительно плачу за аренду.