Все мы злодеи (ЛП)

Смесь волнения и нервозности шевельнулась в груди Алистера. Больше не имело значения, сколько тестов он прошел или провалил, если он испортил заклятие перед агентом Ю. Все эти часы учебы стоили того ради этого момента. Хендри всегда был любимчиком: более обаятельный, более красивый, более любимый. Но Алистер никогда не подходил для этой роли, вот почему он так неустанно работал над собой.

Чемпион.

Он гордо вздернул подбородок и сел в кожаное кресло напротив них. Шесть других семей уже объявили о своем выборе, и теперь Алистер наконец официально вступит в их ряды.

— Каждое поколение мы преподносим нашему чемпиону подарок.

Холодный тон его матери звучал холоднее, чем обычно.

— Значит, я чемпион?

Алистер пытался говорить ровно, но его голос дрогнул. Что-то в этой сцене было не так. В своих фантазиях об этом моменте он представлял гордость в голосе своей матери. Алистер неустанно трудился ради этого. Он был идеальным чемпионом и идеальным Лоу. Это был его момент, но он не мог отделаться от мысли, что ее тепло по-прежнему предназначалось только его брату.

— Не перебивай, — рявкнула на него бабушка, и Алистер напрягся. Очевидно, Алистер не был полностью прощен за инцидент с заклинателем. Единственной причиной, по которой он избежал обвинения в нападении, было слабое утверждение о самообороне.

Алистер оглянулся через плечо, гадая, когда же появится идеальный сын. Хендри понял бы, что этот разговор значил для Алистера. Одного его присутствия, одной его улыбки было бы достаточно, чтобы исправить этот очень неподходящий момент.

Его мать вытащила из кармана кольцо с камнем, таким же тусклым и бесцветным, как пепел.

— Это семейная реликвия, — объяснила она. — Такая же древняя, как и сам турнир.

Хотя на камне не было ни зазубрин, ни отметин, что-то в нем действительно выглядело древним. Алистер никогда не видел ничего подобного. Он вспомнил бы что-то такое таинственное, такое, казалось бы, могущественное.

— Кровные узы превыше всего, — пробормотала она, это высказывание преследовало Алистера и Хендри всю их жизнь. Даже когда они выскользнули за пределы поместья для развлечения, они знали, что все это не имело значения. Эти экскурсии были погружением в мечты, в фантазию, которой они никогда по-настоящему не принадлежали.

Их реальностью был золотой свет заходящего солнца, пробивающийся между голыми деревьями их поместья. Это был звук потрескивающих очагов и едва дышащих людей. Он прятался среди забытых ниш, избегая жестоких, неодобрительных лиц их семьи, которые всегда уводили Алистера в затененные комнаты и башни книг.

Алистер все еще помнил тот момент, когда он понял, что станет чемпионом. Ему было восемь лет, и его дядя только что задал ему чтение, которое уже превышало курсовую работу Хендри, хотя Хендри был на год старше. После нескольких часов, проведенных взаперти, заканчивая ее, Алистер, наконец, отважился выйти на улицу, щурясь от летнего солнечного света, чтобы найти своего брата, лежащего в постели из заросшей травы и одуванчиков, его волосы были такими же дикими, как сорняки.

— Это потому, что ты лучше меня, — объяснил Хендри, сорвав цветок и поднеся его к губам. — И они уже знают это.

Алистер заметил, что слова Хендри были немного резкими.

— Ты понимаешь, что я имею в виду, не так ли? — спросил Хендри. Затем Алистер понял, что в его голосе не было горечи — это было беспокойство.

Алистер смотрела на лес, окружающий их земли, и думал об Илвернате за его пределами. Город, который он едва знал. Единственная ужасная история, которая была реальной.

Турнир.

— Я понимаю, — пробормотал Алистер. Он не знал, что чувствовать в тот момент — ужас или гордость. До турнира оставалось еще много лет.

— Когда ты не занимаешься, тебе следует выходить на улицу. Подыши свежим воздухом.

Он протянул Алистеру цветок. — Я слышал, как мама говорила о тете Альфине. После того, как ты выиграешь, я не хочу, чтобы это случилось с тобой.

Затем Алистер сдул семена цветка — как желание. Как обещание.

— Этого не произойдет.

В настоящем бабушка Алистера положила твердую руку на плечо его матери. Почему-то это казалось одновременно утешением и угрозой, и его мать напряглась от прикосновения.

— Каждая семья уважает свою историю, — сказала Марианна, — но Лоуи чтят ее. Каждое лицо на этой стене чем-то пожертвовало ради турнира.

Страх Алистера превратился в тихую дрожь. Он выслушал достаточно захватывающих историй своей семьи, чтобы знать, с чего они начинались.

— Все мои дети имели право участвовать в соревнованиях, и все были сильными, — продолжала его бабушка. Алистер никогда раньше не слышал, чтобы она говорила о предыдущем турнире. — Но выбор должен был быть сделан. Как каждый из них будет служить семье. Альфина должна была стать чемпионом. Роуэн и Мойра должны были продолжить линию. И Тодду суждено было умереть.

Остальные Лоуи застыли на месте. Во всех их лицах были чудовищные черты, в жестоком изгибе губ и глубокой пустоте их взглядов. Они были каменными, затвердевшими изнутри.