Все мы злодеи

Приближался час расплаты.

50. Изобель Макаслан

Я написал эту книгу не ради забавы. Я написал ее, потому что хотел сказать правду. Кто-то должен это сделать.

«Традиция трагедии»

Изобель было холодно. Ее сердце не билось. Ее легкие не дышали. Усталость давила на веки, но, несмотря на то, что она проснулась полчаса назад, мысль о том, чтобы снова уснуть, пугала ее. Она никогда не чувствовала себя такой слабой, такой усталой. И она боялась, что если снова заснет, то может больше никогда не проснуться.

Она поежилась под фланелевым одеялом Рида МакТавиша и плотнее натянула его. Бриони и Финли ушли, так что она осталась наедине с создателем проклятий в подсобке его магазина.

– Что со мной? – прошептала она. – Я все еще умираю?

– Не совсем, – сказал Рид. Он наклонился вперед и сплел пальцы вокруг висящей у нее на шее цепочки. Две висящие на нем безделушки, медальон и кольцо с проклятием, звякнули друг о друга. – Тараканья броня спасает от смерти, но это не заклинание – иначе твоя семья заказала бы его у заклинателя, а не у меня.

– Это проклятие, – сказала Изобель. Как глупо. Почему она не поняла это раньше? Она всегда думала, что в тот день папа привел ее к Риду, чтобы она попросила его поддержать ее, а не потому, что, чтобы создать Тараканью броню, нужен был проклинатель. – Но я собственными глазами видела, как вы его создавали. Вы не приносили никаких жертв.

– Не приносил. Ее принесла ты, когда использовала проклятье.

Изобель инстинктивно положила руку на сердце. Она не хотела волновать Бриони, когда говорила с ней, но это онемение… холод… Что бы ни происходило с Изобель, это ее пугало.

– И что это за жертва? – спросила она дрожащим голосом.

– Тараканья броня на каждого человека действует по-разному. Как ты себя чувствуешь?

– Ужасно. Как… – она сглотнула. – Как труп. – Она сделала глубокий вдох, но это было только по привычке. Ее тело не нуждалось в воздухе. – Почему вы не сказали мне об этом, когда создавали его?

– Я думал, ты знаешь. Это же фирменные чары твоей семьи, разве нет?

Изобель отвернулась, уткнувшись щекой в подушку. Возможно, она проводила больше времени с Макасланами с тех пор, как они объявили ее чемпионом, но до этого она знала их не так хорошо. Хотя признаваться в этом было стыдно. После того, как все от нее отвернулись, Изобель так сильно хотела, чтобы ее хоть где-то не отвергали… а папа и его семья приняли ее с распростертыми объятьями. И папа с легкостью манипулировал ей, прикрываясь – потому что она всегда знала, что если повернется к ним спиной, то они, несомненно, отвернутся от нее.

Она не стала отвечать на его вопрос. Вместо этого она спросила:

– Так будет всегда?

– Не знаю. Тебе может стать хуже. Может – лучше.

Изобель не хотела об этом думать, поэтому вместо этого спросила о другом проклятии:

– Сколько времени будет у Алистера?

– Жертва Объятий жнеца становится на толику ближе к смерти с каждой совершенной ею ошибкой. Так что Алистеру Лоу я бы дал… – Рид пожал плечами. – Я бы дал ему несколько дней.

Это было несправедливо. Плевать, что все думают об Алистере. Он не чудовище.

– Ой, вот только не надо, не надо такого мрачного выражения лица. В конце концов, ты чуть не погибла из-за его проклятья, – сказал Рид. – Но должен признаться… Я впечатлен тем, что ты смогла решить свою маленькую проблему. Чтобы создать Объятия жнеца, нужно принести большую жертву. Как тебе это удалось?

Изобель содрогнулась от этого воспоминания, которому не было и дня. Она спасла его только для того, чтобы убить.

– Алистер, – хрипло сказала она.

Как ни странно, на лице Рида появилась улыбка.

– Наверное, так она и появилась. Вторая трещина. Когда Алистер пожертвовал собой ради магии другого чемпиона, он пошел не по привычному шаблону.

Изобель слышала, как Бриони упоминала что-то о шаблонах, на которых построен турнир, и проклятье, но все равно не понимала, что Рид имеет в виду. Но еще больше ей был непонятен нетерпеливый блеск в его глазах. Он пододвинул свой стул ближе к ее кровати.

– Расскажи, как это произошло, – потребовал он. Голос его срывался от волнения.

Но Изобель не хотелось заново переживать эту сцену.

– Мне бы не хотелось этого делать.

– Я помогаю Бриони и Финли, – сказал он. В его голосе слышалась досада. – Это значит, что мне нужна информация. И я знаю об этом проклятии больше остальных.

Изобель прищурилась. Она совершила ошибку – ужасную ошибку – не поверив Бриони. Но хоть Бриони и доверяла Риду, Изобель не была уверена, что сможет последовать ее примеру. Выражение его лица было враждебным и жадным, как у ее отца, когда он рассказывал, что его дочь – чемпионка.

Девушка бросила нервный взгляд на дверь. Неожиданно она очень пожалела, что сказала Бриони и Финли уходить.

– Вы проклинатель, – сухо сказала Изобель, – но я все равно не понимаю, как вы можете знать о турнире больше, чем мы или члены наших семей. Вы ведь с ним не связаны.