Все могло быть иначе. Альтернативы в истории России

В Западной Европе цикл буржуазных революций XVII–XIX вв. обеспечил полную смену феодальных структур и отношений. В России же в ходе реформирования удержались многочисленные пережитки традиционного общества и элементы феодальных отношений — самодержавная власть, крупное помещичье землевладение, средневековая крестьянская община, сословное и национальное неравенство, ведущая роль дворянства в политической жизни. Но не потому, что преобразования в «обществе социальной молодости» осуществлялись «сверху», самодержавной властью. Иного субъекта творчества не было. А потому, что слишком своеобычны были общество, власть, народ. Большинству крестьян свобода принесла невыносимое бремя ответственности. Раньше барин — справедливо, нет ли, решал судьбу крепостного, а теперь — изволь сам. Только ответственный, крепкий хозяин мог выдержать этот удар. Но в России слишком велика народная масса, жаждущая только покоя. Или, если доведут, наоборот, бунта, после которого сама же просит верхи успокоить себя. И подставляет спины для кнута.

Вот почему сорок лет спустя после реформы ее не может простить бывший крепостной раб? Вспомните чеховский «Вишневый сад».

Фирс. Перед несчастьем то же было: и сова кричала, и самовар гудел бесперечь.

Гаев. Перед каким несчастьем?

Фирс. Перед волей.

В результате действия левых радикалов перечеркнули всяческую возможность довести до логического завершения модернизацию. Закрепления итогов реформаторства не произошло.

Историк А. Левандовский одним из первых еще на исходе советской эпохи заговорил об «отщепенцах», этих «возмутителях спокойствия» второй половины XIX в., кредо которых — «не идти на компромиссы, не сотрудничать с властью, не входить в систему обыденных служебных и бытовых отношений, не преобразовывать существующее путем повседневной «рутинной» деятельности, а бить его насмерть, разрушать беспощадно во имя светлого будущего». Эти идеи десятилетиями внушали обществу «властители дум» — Чернышевский, Писарев, затем — Бакунин, Лавров, Ткачев. Не дай бог «отщепенцам» из исключения превратиться в правило, стать определяющей силой. «Нечто подобное и произошло в пореформенной России, придав ее истории неизъяснимо трагический характер», — пишет Левандовский[87].

Убедившись в бесперспективности революции «снизу», часть радикалов обратилась к политическому террору. Однако убийство Александра II обусловило не только откат реформ, но и усиление позиций консервативных элементов в эпоху Александра III. С его воцарением в социально-политической сфере возобладал контрреформаторский курс, но начатые ранее преобразования инерционно способствовали бурному экономическому росту в стране.

Вхождение в XX век

В последние десятилетия XIX в. в России развернулась первая фаза индустриальной революции. В этот период значительно увеличилась численность городского населения, шел процесс формирования массового среднего класса, других социальных групп, вызванных к жизни модернизацией.

Между тем в обществе нарастал разрушительный потенциал, прежде всего, как следствие радикальной ломки устоявшихся социальных отношений и связей, традиционного образа жизни в ходе болезненной и противоречивой модернизации. Медленно, но неуклонно общество продвигалось от патриархальной структуры с ее родовыми пережитками, сословиями и традиционной крестьянской культурой к более современной модели. Избыточное сельское население выталкивалось в город, пополняя ряды маргиналов, плохо приспособленных к жизни в новых условиях, лишенных своих культурных корней и видящих лишь две формы борьбы за социальные блага — нарушение закона (преступность) и бунт (революция). Так формировалось социальное пространство деятельности «бесов» и «отщепенцев» с их патриархально-патерналистским сознанием и утопическими воззрениями.

Причины, по которым в России в начале XX в. доминировал подобный тип сознания, заключались в том, что Россия не знала национальных аналогов тех важнейших социокультурных феноменов, которые сформировали западноевропейскую цивилизацию: Возрождение, Реформация, Просвещение. В итоге, колоссальная — на столетия — отсталость в развитии массового образования, в интеллектуализации России. Достаточно сопоставить даты учреждения европейских и российских университетов. Университет Болоньи основан в XII в.; Оксфорд — в XII в.; Сорбонна в XIII в. Магистры Парижского университета уже в 1255 г. были обязаны в своих лекциях комментировать «Метафизику» Аристотеля. Первый университет в России, как известно, был учрежден в 1755 г. — это XVIII в. Опоздание в пять веков в осознании потребности для целей развития страны массового образования — это целая историческая эпоха.