Все люди умеют плавать

— А при том, что она сучкина дочь.

— Что? — не понял Виля.

— Почему? — спросил Никита.

— Откуда я знаю почему? — рассердился Анастас. — Потому что все мы чьи-то дети. Только одним с родителями везет, а другим — нет. Вот ей не повезло.

— Ты почем знаешь?

— Об этом весь курс знает. И о том, что кроме нас одна Вальдес на сучкины лекции не ходит. Но только ее никто не трогает.

— Во как, — усмехнулся Виля. — А где же партийная принципиальность?

— Мы будем полными чудаками, если этот шанс не используем, — продолжил Анастас. — Девушка она непростая. Требует особого подхода, но я Аньке обещал, что сам ей заниматься не стану.

Маленький кривоногий Виля почувствовал себя таким окрыленным, что еще одно слово — и он оторвется от земли и полетит над большим городом.

— Поручим Никите.

Виля шмякнулся, привычно потер ушибленное место в душе, тяжело посмотрел на Анастаса, но возражать не стал, а только презрительно скривился.

— Это подло, — проговорил Никита дрожащим голосом, и нежный, претендующий быть бородой пушок на его подбородке задрожал тоже. — И делать этого я не буду.

— А нас не подло? — разъярился Анастас. — И учти, не только из института тебя погонят, но и мы с Вилей с тобой знаться перестанем. А это похуже будет. Так, сержант?

— Так, — желчно сказал Вилен: ему было стыдно в этом сознаться, но Вальдес нравилась ему самому.

Училась у них на курсе девочка. Не сказать, чтобы красивая. Да и трудно было удивить на их факультете красотой. Как выражался по поводу женской красоты областного пединститута искушенный Анастас, в МГУ идут самые умные, в Ленинский — самые старательные, а в областной — самые красивые. По внешности Сашка скорее подходила к МГУ. Худая, с острым, вытянутым лицом, гладкими прямыми волосами, которые она носила убрав в хвост, равнодушная к одежде, вовсе не красившаяся, она обожала на свете одно — лошадей.

— Женщина всегда должна ходить в юбке, чтобы в любую минуту иметь возможность зайти в церковь, — изрек однажды Никита. — А эта ходит в штанах американских пастухов, чтобы в любую минуту вскочить на коня.

Никогда она ни с кем не тусовалась, не имела ни одного романа. Говорили, будто бы отец ее был кубинским революционером, который когда-то воевал вместе с Кастро, а потом с ним разругался и закончил дни в концлагере на острове Молодежи, успев перед тем загубить партийную карьеру советской партийки связью с иностранцем. И даже то, что сама Варвара Петровна в годы войны выявляла женщин, ложившихся под немцев на оккупированных территориях, не помогло. Скорее наоборот: припомнили ей собственную принципиальность и отослали в институт, откуда дороги наверх не было.

Девчонки Вальдес не любили, считали задавакой, а она иногда так зыркала на них черными карибскими глазищами, что всем не по себе становилось. Залетная была птица Александра Вальдес, не по-женски решительная и резкая, слишком самостоятельная и прямая, и когда перед ней появился с нерешенным моральным вопросом в глазах долговязый, покрытый краской юношеского стыда Никита, раскусила его с ходу, неловкие ухаживания отклонила и велела передать друзьям всего несколько слов.

— Исключено, — возмутился Анастас.

— Вот еще выдумала! — фыркнул Виля. — Да она там… Да ее… Да она не выдержит, сдохнет на полпути. А тебе, салаженок, ничего поручать нельзя.

— Исключено, — повторил Анастас чуть менее твердо и позадумчивей. — А мы исключены. Ну-ка расскажи еще раз, как все было.

— Сказала, что попросит за нас мать, если мы возьмем ее с собой в поход.

— Зачем ей поход?

— Дура баба, — протянул Виля, открывая крючковатыми пальцами новую бутылку пива.

Женщин в походы они не брали. Потому что поход — дело мужское. Потому что они этими походами жили и там только чувствовали себя людьми. Потому что столько было в этих походах пережито… Да много почему. А девки просились. Обещали, что все будут делать: кашу варить, посуду мыть, не ныть. Но они не брали.

— Если Анька узнает, что с нами пошла Вальдес, мне конец. Или брать обеих.

— Ты еще весь курс за собой потяни. И вообще все это ерунда. Не отпустит Сучкина дочь. Говори, Никитовый, что согласны.

2

Ехали почти двое суток. Сначала до Свердловска, а потом на местном поезде на север до самой последней станции. Вальдес не навязывалась. Книжку читала, в окно глядела. Компании им не портила. Даже уютно было. Скатерочку взяла. Салфетки. Доску, чтоб колбасу резать. Они ее поругали, на фиг тяжесть тащить лишнюю, но, в общем, ничего. И гонор свой оставила. Здесь была их территория, не сучковская. Сашка кроме Москвы да лошадей, может, ничего и не видела. А тут страна большая, разная. Хоть из поезда, а увидит. И шевельнулась у троих, когда стояли в тамбуре и курили, мысль: ничего, Варвара Петровна, мы твоей дочери мозги прочистим, расскажем, что к чему в датском королевстве, пожалеешь еще, что отпустила.