Через минуту из здания вышли двое в форме. Замешкались буквально на секунду, спустились по ступенькам к ней. Единственные, согласные принять преступницу любой: сумасшедшей, грязной, бессердечной. Последние, готовые помочь. Красивые. И двигались красиво. И возвращали улыбку. Тасе давно так никто не улыбался. Так тепло.