Все как в кино

– Хорошо, я скажу, что знаю. Разумеется, я не имею прямого выхода на Джино и на его «крышу», с которой нужно рулить, прежде чем оформлять какие-то дорогостоящие эксклюзивные заказы. Вдруг это подстава и добрейший богатый хозяин Марии – какой-нибудь озлобленный полковник ФСБ или РУБОПа, которому за ликвидацию порносиндиката светит генеральская звездочка и прибавка громадных пятисот рублей к жалованью? Вот такие дела. Вы в самом деле хотите лезть в это нечистое дело?

– Да.

– Ну хорошо, – сказал Борис. – Денег я брать не буду: если узнают, что я брал деньги, то потом мне засунут их в задницу.

– Кто?

Толстый только безнадежно махнул пухлой, похожей на ласт моржа рукой и произнес:

– Вам следует явиться примерно к одиннадцати вечера в ночной клуб «Петролеум» и спросить Алика. – При этом имени он вздрогнул и добавил:

– Только я бы не советовал вам этого делать. Не надо.

– Кто такой этот Алик? – спросила я.

– А Алик – это и есть «крыша» Джино. Он отвисает в «Петролеуме». Алик… по-моему, его фамилия Магомадов. Чеченец. Прежде чем вас допустят к Джино, вас прощупает Алик. В прямом и переносном смысле. Лично я никогда бы не пошел в этот «Петролеум» по собственной инициативе и тем более никогда бы не стал спрашивать Алика. – Толстый огляделся по сторонам и продолжил:

– И вот еще что. Говорят, у Джино есть вполне легальное прикрытие наверху. Если вы, Мария, все-таки из спецслужб, то особо не обольщайтесь: один такой ушлый капитан ФСБ…

– Я не из спецслужб, – холодно проговорила я.

– Все равно, послушайте… один ушлый капитан ФСБ вроде как копнул глубже, чем надо, и уже подумал, что вывел Джино, Алика и иже с ними на чистую воду. Так вот… капитана не нашпиговали пулями и не изрубили на мелкую капусту где-нибудь в подвале… его просто банально посадили. На восемь лет. Основание: превышение служебных обязанностей и злоупотребление… вот так. Понимаете?

– Спасибо, Борис, – сказала я.

– Только просьба к вам: не упоминайте моего имени. Даже если будут спрашивать. Хорошо? – Массивный подбородок кандидата искусствоведения и экс-курьера порнофирмы дрогнул.

– Хорошо, – твердо сказала я. – Обещаю не упоминать вашего имени. Благодарю вас за помощь. Вам, по-моему, уже пора закругляться с обеденным перерывом.

– Ну ладно, Боря, – поднимаясь, проговорил Миша Розенталь, – ладно. Пока. Увидимся.

Боря не посмотрел на своего старого приятеля, он просто распахнул перед нами двери своего кафе, сняв табличку «Закрыто», и, когда Миша еще раз повторил на прощание: «Увидимся, Боря», – я явственно услышала за спиной шепот Толстого, короткий и зловещий:

– Сомневаюсь, Миша…

* * *

Родион вопросительно посмотрел сначала на меня, потом на Мишу Розенталя и произнес:

– Вы полагаете, что будет целесообразным сунуться в этот самый «Петролеум»?

– Разве есть другие варианты? – спросила я. – К тому же мало ли что мы полагаем, и особенно что полагает господин Розенталь. Вы босс, вам и решать.

– Идея выдать себя за заказчиков дорогого эксклюзивного порнофильма, который утолит прихоть какого-то заскучавшего толстосума, не так уж плоха… – начал Родион.

– Тем более что вы, Родион Потапыч, ее и предложили… – добавила я.

– Но в свете новых обстоятельств я нахожу, что это опасно.

– Каких таких новых обстоятельств? – влез Розенталь.

– Этот «Петролеум» и Магомадов. Магомадов – человек, в определенных кругах довольно известный.

– Довольно известный бандит, вы хотели сказать, – проговорила я.

– Совершенно верно. – Босс запустил в работу принтер и уже через несколько секунд держал в руках еще теплый свежеотпечатанный лист. – Вот коротенькая выборка по этому Магомадову. Я нарыл кое-что в своих старых угодьях в базе данных… э-э-э, да чего там… – закончил он. – Вот, посмотри, Мария.

Я прочитала распечатку и, посмотрев на глупо ухмылявшегося Мишу Розенталя, резюмировала:

– Да, биография мрачноватая. Гонять в компании Султана Балашихинского и пережить своего шефа – это надо быть ловким человеком.

– Об этом самом Джино – ни слова, – сказал Родион. – Я еще наведу более подробные справки, но думаю, что такая персоналия отсутствует во всех милицейских и гэбэшных каталогах и архивах. Не нравится мне все это. Не нравится. В общем, так, Мария: ты твердо решила идти именно таким путем?

– Да.

– И ты, Михаил?

– Я уже наплел Боре такого, что должен оставаться в игре. К тому же я сообщил ему, что мне выбили чек на приличную сумму. Так что если теперь выяснится, что ничего подобного не было, я вне игры, а Боря все-таки скажет…

Родион поморщился и перебил велеречивого внука раввина и сына турецкоподданного:

– Я понял. Будет тебе чек, Миша. Хотя ты еще ничего и не сделал.

– Вот за это русские нас и не любят, – смеясь, сказал Миша.

– Что, простите?