Все это очень странно

— Она съест все, что угодно, лишь бы это было зеленого цвета, — говорит Луиза. — Брокколи сойдет. Или горох, стручковая фасоль, листовой салат. Лаймовый щербет. Булочки. Картофельное пюре.

Официантка удивленно смотрит на Анну:

— Пойду посмотрю, что у нас есть.

— А картошка не зеленая, — возражает Анна.

— Подожди, сейчас сама увидишь, — говорит Луиза.

— Если бы у меня были дети… — говорит Луиза.

— Но у тебя нет детей, — перебивает Луиза. Это она не со зла. Она вообще-то не злая, просто не всегда добрая.

Луиза с Анной пялятся друг на друга. Они всегда друг друга недолюбливали, но при Луизе стараются не ссориться. До чего унизительно, думает Луиза, враждовать с кем-то, кто настолько младше тебя. С дочкой подруги. По идее, мне должно быть жалко ее. У нее нет отца. Она скоро вырастет. Грудь. Прыщи. Мальчишки. Анна, наверно, будет стесняться своих старых фотографий. Низенькая, толстая, вечно в зеленом, — похожа на динозаврика Дино из рекламы йогурта. Она даже читать еще не умеет!

— Это еще что, вот раньше она ела только собачью еду, — смеется Луиза.

— Когда я была собакой… — начинает Анна.

— Не была ты никакой собакой, — обрывает Луиза, злясь на себя за эту вспышку.

— Откуда ты знаешь?

— А я видела, как ты родилась. Даже как твоя мама была беременная. Я тебя знаю с тех пор, когда ты была вот такой крохой, — она сложила пальцы точно так же, как метрдотель, только еще плотнее.

— Это было раньше. Когда я была собакой, — настаивает Анна.

— Да прекратите вы ругаться, — говорит Луиза. — Луиза, когда Анна была собакой, тебя не было. Ты была в Париже. Помнишь?

— Да, — кивает Луиза. — Когда Анна была собакой, я была в Париже.

Луиза работает в турагентстве. Организует поездки для пожилых. В основном для пенсионерок. Отправляет их в Лас-Вегас, в Рим, в Белиз, в круизы по Карибскому морю. И сама много ездит, останавливается в трехзвездочных гостиницах — пытается влезть в шкуру пенсионерки. Понять, чего той хотелось бы на ее месте.

Мужья у большинства этих женщин либо в больницах, либо умерли, либо бросили их и живут с молодыми. Пенсионерки спят по двое в комнате. Им нравятся шведский стол и сауна, чистые душистые подушки, на которые кладут шоколадки, и жесткие матрасы. Луиза представляет, как ей всего этого хочется. Представляет старость — просыпаешься утром в незнакомой стране, где такая непривычная погода и такие неудобные кровати. А на соседней спит Луиза.

Вчера Луиза проснулась в три ночи. На полу рядом с кроватью лежал мужчина. Голый. Он лежал на спине и разглядывал потолок — с открытыми глазами и ртом, но совершенно беззвучно. И лысый. Абсолютно.

На руках и ногах ни волоска, даже ресниц не было. Дородный — не толстый, но плотный. Да, именно плотный. Трудно определить возраст. Было темно, но Луиза решила, что он не обрезан.

— Что вы здесь делаете? — громко спросила она. Мужчина молчал. Отлично, подумала Луиза. И пошла на кухню за шваброй. Когда вернулась, его уже не было. Луиза заглянула под кровать, но гость, видно, и впрямь ушел. Она обошла все комнаты, проверила на всякий случай, закрыта ли входная дверь. Закрыта.

По рукам побежали мурашки. Ее знобило. Луиза налила в грелку горячей воды и забралась в постель. Свет гасить не стала, так и уснула сидя. Утром она сочла бы это за страшный сон, если бы не швабра, которую так и не выпустила из рук.

Официантка несет заказ. Перед Анной появляется тарелка горошка, обычной и брюссельской капусты, картофельное пюре, булочка. Тарелка зеленая. Луиза достает из сумочки пузырек пищевого красителя и капает три капли в пюре.

— Размешай, — просит Анну.

Девочка возит вилкой в пюре. Какая-то жутковатая зеленая масса пенится теперь на тарелке. Луиза тем временем капает красителем на масло и намазывает его, уже зеленое, на булочку.

— Когда я была собакой, — начала Анна, — у нас дома был бассейн. А в гостиной росло большое дерево. Прямо сквозь потолок! Я на нем спала. Только в бассейн меня не пускали, потому что шерсть лезла.

— А у меня есть привидение, — сказала Луиза. Она сама не ожидала, что у нее это вырвется. Но если Анне можно вспоминать о своей прошлой жизни в качестве собаки, тогда ей, Луизе, уж точно можно рассказать про привидение. — По-моему, это привидение. Оно у меня в спальне.

— Когда я была собакой, я кусала привидений, — сказала Анна.

— Анна, помолчи минутку, — сказала Луиза, — давай, ешь свою зеленую еду, пока не остыло. Луиза, ты в каком смысле? Я думала, тебя одолевают божьи коровки.

— Нет, это давно прошло.