Все еще Элис

– Я думал, это временная проблема, что-нибудь, с чем ты сможешь справиться. Но то, что сейчас, – не временная проблема.

– Да-да, не временная.

Эрик задумался, она за ним наблюдала. Для всех на кафедре он был как отец, заботливый и щедрый, но в то же время прагматичный и требовательный.

– Сейчас родители платят сорок тысяч в год за обучение. Это им не понравится.

Да, не понравится. Они не станут выкидывать астрономические суммы на то, чтобы их дети учились у кого-то с болезнью Альцгеймера. Элис могла себе представить, какой разразится скандал, как это подадут в вечерних новостях.

– К тому же, Элис, двое твоих студентов опротестовали год обучения. И я боюсь, что это только начало.

За двадцать пять лет преподавания никто из ее студентов не опротестовывал год ее преподавания. Ни один студент.

– Я считаю, что тебе больше не следует преподавать, но я уважаю твои планы. Ты думала об этом?

– Я надеялась продержаться еще год, а потом взять творческий отпуск, но не понимала, насколько симптомы будут заметны и разрушительны для лекций. Я не хочу быть плохим преподавателем, Эрик. Это уже не я.

– Я знаю. А не взять ли тебе отпуск по болезни, который плавно перейдет в годичный творческий?

Он хотел, чтобы она ушла. У нее безупречный послужной список, ее компетенция не подвергалась сомнению, но, самое главное, у нее бессрочный договор. По закону ее не могут уволить. Но Элис не хотела оставаться в университете любой ценой. Как бы она ни хотела продолжить карьеру в Гарварде, сражалась она с болезнью Альцгеймера, а не с Эриком или университетом.

– Я не готова уйти, но с тобой я согласна. Как это ни больно для меня, думаю, преподавание придется бросить. Но я бы хотела остаться консультантом Дэна и присутствовать на собраниях и семинарах.

Я больше не преподаватель.

– Думаю, мы это решим. Я хочу, чтобы ты поговорила с Дэном, объяснила ему, что происходит, и позволила ему самому принять решение. Буду счастлив выступить в роли второго консультанта, если вас обоих это устроит. И еще. Очевидно, тебе не следует брать новых аспирантов. Дэн будет последним.

Я больше не ученый.

– Вероятно, тебе не стоит принимать приглашения на конференции в других университетах. В твоем состоянии представлять Гарвард – не лучшая идея. Я заметил, что последнее время ты отказывалась от поездок, так что, вероятно, ты сама уже признала для себя этот факт.

– Согласна.

– Как ты хочешь поставить об этом в известность администрацию факультета и коллег по кафедре? Повторяю: я уважаю твои планы, какие бы они ни были.

Она перестанет преподавать, заниматься наукой, путешествовать и читать лекции. Иначе люди заметят. Будут строить предположения, перешептываться, сплетничать. Думать, что она депрессивная алкоголичка или наркоманка. Может быть, кто-то уже так думает.

– Я скажу им. Это должно исходить от меня.

17 сентября 2004 г.

Дорогие друзья и коллеги!

После долгих размышлений и с глубоким сожалением я приняла решение оставить преподавательскую и научную деятельность, а также прекратить поездки в качестве представителя Гарварда. В январе этого года мне был поставлен диагноз – ранняя форма болезни Альцгеймера. Так как форма у меня все еще ранняя, я испытала непредсказуемые когнитивные провалы, непозволительные для занимаемого мной положения и не соответствующие высоким стандартам, которым я стремлюсь соответствовать, и требованиям, которые мне предъявляют.

Несмотря на то что вы больше не увидите меня на кафедре в качестве лектора и я больше не буду заниматься заявками на новые гранты, я остаюсь консультантом Дэна Мэлони по защите его диссертации и буду продолжать посещать собрания и семинары, где, надеюсь, по-прежнему буду активным и полезным участником.

С огромной любовью и уважением,

Элис Хауленд