Все еще Элис

Она принимала арисепт, наменду, неопробованные таблетки амиликс, витамины С и Е, детский аспирин. Вдобавок ко всему этому антиоксиданты в виде черники, красного вина и черного шоколада. Пила зеленый чай. Пробовала гинкго билоба. Медитировала и играла в считалки. Чистила зубы левой, недоминантной рукой, спала, когда утомлялась. И тем не менее все ее усилия не приносили видимых или ощутимых результатов. Возможно, ее когнитивные способности заметно ухудшились бы, если бы она отказалась от упражнений, арисепта или черники. Может быть, ее слабоумие без борьбы превратилось бы в безумие. Может быть. Но возможно, все ее усилия ни на что не влияли. В этом она могла убедиться, только выбросив лекарства, исключив из рациона шоколад и вино и просидев на пятой точке весь следующий месяц. Пойти на такой эксперимент она не была готова.

Элис встала в позу воина. Набрала полные легкие воздуха и, исполненная решимости устоять, бросила вызов своей выносливости и способности сконцентрироваться. Она была настроена остаться воином.

Из кухни появился Джон – взлохмаченный, ничего не понимающий после сна, но одетый для пробежки.

– Хочешь сначала кофе? – предложила Элис.

– Нет, пошли уже, попью, когда вернемся.

Каждое утро они бежали две мили по Мейн-стрит к центру города и возвращались тем же маршрутом. Джон заметно похудел, его тело стало рельефным, теперь он без труда преодолевал эту дистанцию, но ни один метр пробежки не приносил ему радости. Он бегал с ней послушно и не жаловался, но с тем же энтузиазмом и пылом подписывал счета или занимался стиркой. И она любила его за это.

Она позволила ему задать темп и бежала следом, наблюдая за ним и слушая, как будто перед ней превосходный музыкальный инструмент. Его локти ходили вперед-назад, как маятники, при выдохе изо рта ритмично вылетали облачка пара, кеды стучали по усыпанному песком тротуару. Потом он сплюнул, и она рассмеялась. Он не спросил почему.

На обратном пути она с ним поравнялась. Ей вдруг захотелось сказать, что если он не хочет, то может больше с ней не бегать, что она способна преодолеть этот маршрут сама. Но на развилке у Милл-роуд, где он свернул направо, она бы выбрала левый поворот. «Альцгеймер» не любит, когда о нем забывают.

Дома она его поблагодарила, поцеловала во влажную от пота щеку и направилась прямиком к Лидии: та все еще в пижаме пила кофе на веранде. Каждое утро они обсуждали очередную пьесу, которую Элис читала, поглощая хлопья с черникой или рогалик со сливочным сыром и чай или кофе. Интуиция не подвела Элис. Чтение пьес определенно доставляло ей больше удовольствия, чем романы и биографические книги. А обсуждение с Лидией, что бы Элис ни прочитала, будь то одна только сцена, акт или целая пьеса, отлично закрепляло прочитанное в памяти. Они анализировали сцены, персонажей и сюжет, и Элис видела, какой глубокий ум у дочери, как хорошо она понимает недостатки людей, их эмоции, устремления. Она видела Лидию. И любила ее.

Сегодня они разбирали сцену из «Ангелов в Америке». Обменивались вопросами и ответами, они говорили на равных, их разговор был двусторонним и увлекательным. А так как Элис не надо было гнаться за Джоном, чтобы закончить свою мысль, она не торопилась и не оставалась «за бортом».

– Что ты чувствовала, когда играла эту сцену с Малкольмом? – спросила Элис.

Лидия уставилась на нее, как будто этот вопрос взорвал ей мозг.

– Что?

– Разве ты не играла эту сцену с Малкольмом на ваших занятиях?

– Ты читала мой дневник!

У Элис похолодело в желудке. Она думала, что Лидия рассказывала ей о Малкольме.

– Милая, прости…

– Не могу поверить, что ты это сделала! Ты не имела права!

Лидия отшвырнула свой стул в сторону и убежала с веранды. Потрясенная, Элис осталась одна, ее подташнивало. Через несколько минут она услышала, как хлопнула парадная дверь.

– Не волнуйся, она остынет, – сказал Джон.

Все утро она пыталась чем-нибудь себя занять. Убираться в доме, работать в саду, читать, но если ей что-то и удавалось делать, так это нервничать. Она нервничала, потому что думала, что сделала что-то непростительное, потеряла уважение, доверие и любовь дочери, которую только-только начала узнавать.

После ланча они с Джоном отправились на Хардингс-бич. Элис плыла до тех пор, пока не устала до такой степени, что больше ничего не чувствовала. Желудок перестал посылать тревожные сигналы. Она вернулась к шезлонгу, откинула спинку до упора, легла, закрыла глаза и начала медитировать.

Как-то она читала, что медитация может повысить плотность коры головного мозга и понизить ее возрастное разжижение. Лидия уже практиковала медитацию и, когда Элис проявила интерес, научила ее. Помогало это сохранить плотность коры или нет, Элис любила моменты тихой концентрации, медитация успокаивала и наводила порядок в голове. В прямом смысле даровала мир ее мозгу.