Все до последнего страхи

В отношении Кола Стэн оказался совершенно прав: ЛРЧ он и есть ЛРЧ.

Келлер встала и протянула Милбэнку руку:

– Отдайте мне ваш телефон.

С багровым от гнева лицом между ними встал адвокат.

– Отойдите, – спокойно попросила агент.

Но тот уперся, как бык.

– Ну что ж, будь по-вашему, – Келлер стремительно развернула мужчину и застегнула на его запястьях наручники.

Потом ей это припомнят. Юристам в костюмах в тонкую полоску совсем не нравится, когда их ограничивают в движениях. Краем глаза она засекла восхищенный взгляд Кола Баченена. «И кто из нас теперь ЛРЧ?»

Келлер предоставила агентам возможность делать свою работу, надеясь, что обнаруженные данные откроют остальным сотрудникам фирмы глаза на незаконные дела филиала, и те камня на камне не оставят от своих боссов, обеспечив тот самый человеческий фактор, которого так недоставало в деле Marconi. Если же нет, придется довольствоваться одними лишь документами.

Келлер обошла сгрудившихся в конференц-зале служащих, направилась к лифту и спустилась вниз, размышляя о состоявшемся только что разговоре и накалившейся атмосфере, когда она перешла с Эвана Пайна на картель.

Чутье подсказывало ей две вещи. Во-первых, не пройдет и года, как чикагский филиал Marconi закроют. А во-вторых, к гибели семьи Пайн компания не имела ни малейшего отношения.

Глава 31

ОЛИВИЯ ПАЙН

До этого

Домой из Линкольна Лив возвращалась в состоянии возбуждения и чуть ли не эйфории. Отцу разрешат и дальше оставаться в доме престарелых. Она поехала в Адейр, чтобы решить проблему, и действительно ее решила. Ей не удавалось вспомнить, когда такое в последний раз было. Ее охватило чувство завершенности. Случившееся произвело впечатление даже на ее угрюмую сестру.

Пока Лив катила по федеральной автостраде, в ее голове лениво бродили мысли. Открыв оба передних окна, она вспомнила, как еще девчонкой летела на огромной скорости в отцовском универсале, а в салоне неистово бушевал ветер, в вихре которого развевались ее волосы. Включать музыку на всю мощь она не стала – это была фишка Эвана и Дэнни, – вместо этого прислушиваясь к завыванию ветра.

Она подумала о Ноа. Еще мальчишкой тот составил подробный план своей жизни: выдвинуться в местные политики, стать губернатором, а потом выставить свою кандидатуру в высшую лигу – в Сенат, а может, даже на пост президента Соединенных Штатов. Своего он добился и сейчас, с идеально симметричным лицом и чуть вьющимися волосами а-ля Кларк Кент, стал красивее, чем в юности. Плюс к этому плавность движений и уверенная походка, будто сроднился со своим общественным положением. Мэром Адейра Ноа стал в тридцать с небольшим, и все пророчили ему политическую карьеру национального масштаба. Однако свои коррективы внесла жизнь. Рождение ребенка, рак жены. Но он, упорно пробиваясь сквозь ряды конкурентов из Среднего Запада, все равно стал вторым человеком в штате. А вскоре ему предстояло пересесть в кресло губернатора.

Лично для Лив это возвышение обладало особым значением. Глядя, как ее бывший парень воплощает в жизнь свои мечты, она не ностальгировала по прошлому, а видела в Ноа будущего председателя Комиссии по помилованию. В Небраске губернатор не обладал единоличным правом миловать преступников. Этот вопрос решала специальная комиссия, состоящая из него, генерального прокурора и госсекретаря штата. Если губернатор Тернер лишил их любых шансов вытащить Дэнни из тюрьмы, то Ноа все же мог этого добиться. Ему надо лишь набраться смелости. Хватит ему ее или нет? Лив грызли сомнения. Ноа был прирожденным политиком. Он всегда думал о том, как на тот или иной поступок отреагирует общественность. Одобрит ли его избиратель, если он использует обретенную власть для устранения несправедливости, против которой им было столько сказано с экрана? Оставалось только надеяться. Лив же могла только одно – попытаться.

Если Ноа удастся убедить комиссию помиловать Дэнни, жизнь, возможно – но только возможно, – вернется к некоему подобию старых добрых времен. Хотя она и тогда была далека от идеала. Они с Эваном отдалились друг от друга еще до ареста Дэнни. Она изменяла мужу и предавала детей. Ее охватило чувство вины, но она решила не обращать на него внимания.

Только не сегодня.

Съехав с автомагистрали на дорогу в Адейр, она катила по городу до тех пор, пока не выехала на знакомый проселок, ведущий к дому детства. Память вновь вернула ее в подростковые годы. Как раз приближался плавный поворот к их участку, на самой середине которого она собиралась дать по газам, как в шестнадцать, когда возвращалась домой с глянцевыми ламинированными правами в кармане.

Лив снова попыталась позвонить на мобильный Эвану. Ей не терпелось сообщить ему новость, но ее переключили на автоответчик. Сквозь свист ветра она прослушала записанное им приветствие, которое Эван не менял уже много лет. Его голос звучал радостно и дружелюбно. Как у того мужчины, в которого она когда-то влюбилась. После сигнала Лив произнесла: