Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа

Советская власть любила хвастаться, что «освободила» рабочих от ярма капиталистов. На самом деле даже самым жадным «буржуинам» не приходило в голову создать столь невыносимые условия труда, как это сделал Сталин в годы войны. Помимо уже упоминавшегося выше Указа от 26 июня 1940 г., фактически насильственно прикреплявшего рабочих к предприятиям, Верховный Совет СССР 26 июня 1941 г. издал Указ «О режиме рабочего времени рабочих и служащих в военное время». Отныне директорам предприятий, транспорта, сельского хозяйства и торговли было предоставлено право устанавливать обязательные сверхурочные работы для рабочих и служащих продолжительностью от одного до трех часов. То есть отработал смену, потрудись еще два-три часа. [371 — Сомов В. А. Указ. соч., с. 30.]

Примечательно, что этот указ вышел ровно через год после предыдущего. Можно было вполне ожидать, что еще через год Верховный Совет и вовсе запретит рабочим уходить с завода даже на ночь. К чему тратить время: поспал прямо у станка и снова за работу. Впрочем, год ждать не пришлось. Ровно через шесть месяцев — 26 декабря 1941 г. — государство «порадовало» тружеников новым Указом «Об ответственности рабочих и служащих военной промышленности за самовольный уход с предприятий». Отныне рабочий, самовольно покинувший завод, за которым был закреплен, объявлялся «трудовым дезертиром» со всеми вытекающими последствиями.

Типична судьба Анатолия Коровина, поступившего на работу на машиностроительный завод № 92 им. Сталина в ноябре 1941 г. Сам он потом вспоминал: «С 1 октября 1940 г. я учился в ФЗУ. Как попал? Очень просто. Учился в 7-м классе. Подал заявление. Попал в группу фрезеровщиков. Изучал металловедение и машиноведение. По плану должен был выпуститься через два года. И вот в 15 лет встретил войну. Вскоре вышел приказ — досрочно перевести на завод. 26.11.1941 г. вместе с шестью друзьями я был определен на артиллерийский им. Сталина, где меня направили в механический цех № 18. Первый мой станок назывался № 67 „Дзержинец“. Это был немецкий станок „Франц Вернер“. Поскольку роста я был небольшого, мне сделали специальный настил.

Первый же мой рабочий день составлял 12 часов. Мне сразу же объяснили, что опаздывать на работу категорически запрещается, за 20-минутное опоздание будут полгода вычитать 25 % заработка. И я так и трудился по 12 часов до самого конца войны! И никаких тебе выходных и праздников. За всю войну у меня было лишь два дня отгулов. Два свободных дня за три с половиной года. Раз в месяц происходила ломка смен. Тогда приходилось работать с 13.00 до 07.30 утра, т. е. 18 часов подряд».

Мастер обучает подростка работе на фрезерном станке.

Как же люди выдерживали такое, да еще, согласно советской пропаганде, постоянно перевыполняли нормы? Объяснение простое. Все люди, жившие в СССР, знают, что работать и находиться на работе — это две разные вещи. Главное было вовремя добраться до проходной и до своего станка, а дальше можно было спать, курить и отдыхать. Суровые советские законы предусматривали строгие наказания только за прогулы и опоздания, невыполнение норм и сон на работе наказывались куда мягче, да и то если поймает начальство.

Что касается норм, то, как сказал Анатолий Коровин, «нормативы изготовления деталей искусственно завышались. На то, что можно было сделать за две минуты, по нормативам давали пять — десять. Стоило чуть-чуть поднажать, и норма перевыполнялась на 50–70 %». Нормы завышали начальники цехов и участков, прекрасно понимавшие, что с них спросят именно вал, цифры, а не реальную выработку конкретным рабочим.

Впрочем, до работы надо было еще добраться. Если до войны, скажем, по Горькому ежедневно ходили 180–200 трамвайных вагонов, то к концу 1941 г. их число сократилось до 167, а весной следующего года на линии выходили в среднем 80 единиц. И причиной тому были не только плохое состояние вагонного парка и нехватка вагоновожатых, но и банальные перебои с электричеством. Люди часами стояли на переполненных остановках, а когда же наконец появлялся трамвай, начинался штурм. Пассажиры висли на окнах, залезали на крышу, «присаживались» на подножки. Особенно напряженная ситуация складывалась в утренние часы пик. Вагоны попросту проезжали остановки или тормозили в 50–70 метрах от них. Наиболее отчаянные рабочие поджидали попутный грузовик и на ходу запрыгивали в кузов, а потом «десантировались» у нужной остановки.

Основным городским трамваем в 30-е — 40-е годы в СССР был вагон серии «Х», появившийся на рельсовых дорогах в 1933 г. Он сильно отличался от современных. Перегородки, отделяющей место водителя от салона, не было, сидячих мест имелось всего шестнадцать. Сделано это было ради экономии пространства, чтобы в салон могло набиться побольше народу. Поэтому почти все пассажиры ездили стоя, держась за эбонитовые поручни, закрепленные брезентовыми тесемками. Не случайно в некоторых городах эти вагоны прозвали «скотовозами».

Фото сохранившегося до настоящего времени трамвая серии «Х».