Все демоны Ада

Мои глаза очередной раз взмокли от слез, когда я поняла, насколько все серьезно и не исправимо. Артур лежал на правом боку, чтобы оружие еще раз не протаранило грудную клетку, но это не помешало мне положить его голову к себе на колени и впервые за столько лет помолиться Богу…. Я знала, что это глупо, ведь он меня не услышит, но продолжала шептать некогда выученные слова, поглаживая взмокшие от пота волосы Артура, словно в последний раз…. Щемящая боль в сердце не позволила мне просто так сидеть и бездействовать, поэтому я обхватила острие клинка двумя руками и постаралась прекратить кровяной поток, но… слегка шершавые пальцы, чье ощущение я никогда не забуду, отстранили меня от этого дела.

Я всхлипнула и с неимоверным ужасом посмотрела в голубые глаза — в них не плескалось ни единой крупицы надежды, но это не заставило меня тупо сдаться. Сдаться, когда на твоих коленях умирает человек, находившийся с тобой всю твою жизнь. Человек, чья судьба намертво переплелась с твоей и закрепилась в сербский несокрушимый узел…

— Артур, прошу… — мои обуянные темно-алой жидкостью руки потянулись к оружию, но их опять остановили. Ладони Артура легли на мои, и грустная улыбка тронула его пересохшие… слегка синеватые губы. От накатившего отчаяния я повернулась к нему и тихо заметила: — Тебе нужна помощь… Ты умираешь. Артур, ты умираешь! Черт побери, — шар терпения лопнул во мне, и истерика выплеснулась наружу вместе с моими следующими действиями: я настырно перекрыла рану, хотя понимала, что это навряд ли поможет…, — я не позволю тебе уйти, слышишь?! Ты будешь жить…

— Малышка, — его еле слышный голос, приобретший низкие нотки, смешался со звуками моего бесконечного рыдания.

— Ты. Будешь. Жить. Ясно?! И не смей говорить обратное! Просто слушай меня и делай так, как…

— … спой мне, — попросил он, перемещая мои кровавые дрожащие ладони к своим щекам.

— Что?..

— Спой мне, — повторил Артур. Его грудь дернулась — кровь продолжала пачкать куртку и футболку. Мои силы остановить это безумие были бы слишком малы, если учесть тот факт, что никто, тем более, не желал помогать. Никто. Абсолютно.

— Не могу, — всхлипнула, лихорадочно наблюдая за движением его стекленеющих глаз. Я знала, что именно просил исполнить Артур — нашу песню. Ту самую, что я слышала чуть ли не каждый день из его уст. Он воспроизводил ее тогда, когда мне было страшно, или я не могла сомкнуть глаз по каким-то обстоятельствам. А теперь… Артур просит, чтобы я ее спела. И не потому, чтобы избавиться от страха, а — уснуть, чего ему явно не могла позволить. Только не сейчас…

— Прошу, Малышка. — Он выжидающе смотрел на меня и — не знаю — то ли осознание того, что это наш последний шанс, когда мы находимся вместе, то ли потребность даровать ему свой голос до самого конца, подтолкнули меня все-таки исполнить… последнюю его просьбу.

Рыдая, я склонила голову к его груди — угасающее биение сердца заставило плакать сильнее, и Артур, зарывшись рукой в моих волосах, нежно поцеловал меня в затылок.

Я уйду туда, где есть свет.

Прогоню всю тьму и рассею горе.

Я уйду туда, где зла нет,

Где бушует жизнь, и колышет море…

Я разрушу то, что мешало мне

Обрести покой и развеять грезы…

Я сжала ткань его футболки и зажмурилась, произнося следующие, царапающие душу слова:

Я приду и к тебе во сне,

Чтобы обнять тебя и вытереть слезы.

Я сокрою нас от бурь и тьмы.

Я добьюсь, чтобы был свет всегда.

И прижму тебя ближе к себе,

Чтобы не отпустить уже никогда…

Мне не хотелось открывать глаза и снова окунаться в жестокую, беспощадную реальность, которая любит пытать и испытывать людей на прочность, но пришлось это сделать через силу, когда Артур прошелестел, сжимая мою ладонь:

— Я люблю тебя, Малышка. Всегда.

Последнее, что я увидела, это как голубые глаза, дарившие мне тепло и радость, тускнеют, а предсмертная улыбка — печальная, проникновенная — охватывает его побледневшие губы. Вскоре и она пропадает, а стеклянный взор замирает на мне после прервавшегося вдоха…

Подняв голову, я закрыла рот кровавой ладошкой, а затем приложила другую руку к его груди — глупо было проверять, стучит ли его сердце, ведь… все уже кончено.

Биения нет.

Ничего не вернуть обратно.

Артура погиб.

Погиб…

XXIII

Паника захлестнула меня вместе с опустошающим чувством. Голова на моих коленях ослабла, а та ладонь, что пару секунд назад держала мою, не шевелилась. Никаких признаков жизни не наблюдалось, во что я не хотела верить. Ни за что на свете…