Все, что блестит

– Не говори «до свидания». Просто повесь трубку, – сказал он мне, и я так и сделала, но сидела у телефона и рыдала, пока не услышала, что проснулась Перл и зовет меня. Тогда я вытерла глаза, глубоко вздохнула и вновь постаралась заполнить свои дни и ночи таким количеством работы, чтобы только не думать и не сожалеть.

На меня снизошло тихое смирение. Я чувствовала себя монахиней, проводящей большую часть своего времени в спокойных размышлениях, рисуя, читая и слушая музыку. Забота о Перл была теперь тоже полноценной работой. Она была очень активна и ко всему проявляла любопытство. Мне приходилось постоянно следить за ее безопасностью, убирая все режущее, колющее, падающее – все, что могло хоть как-то навредить ей. Иногда Молли присматривала за ней, в то время как я делала покупки или хотела немного побыть одна в тишине.

Поль тоже был очень занят и, как мне казалось, намеренно загружал себя работой. Он вставал с рассветом и иногда уезжал, до того как я спускалась к завтраку. Порой он даже не возвращался к ужину. Он сказал мне, что его отец все меньше и меньше занимается консервным заводом и поговаривает об отставке.

– Может, тогда тебе следует нанять себе менеджера, – предложила я. – Ты не можешь делать все один.

– Подумаю, – пообещал он, но я видела, что ему нравится быть в цейтноте. Как и я, он не выносил досуга, потому что тогда приходилось думать, во что превратилась его жизнь.

Я подумала, что теперь так и будет, пока мы оба не станем седыми и старыми. Мы будем сидеть бок о бок в качалках на галерее, глядя на бухту и размышляя над тем, как сложилась бы наша жизнь, не прими мы тех решений, которые показались нам правильными, когда были молодыми и импульсивными. Но однажды в конце месяца, вечером, после ужина зазвонил телефон. Поль уже устроился в своем любимом шезлонге и раскрыл деловой журнал. Перл спала, а я читала роман. В дверях появился Джеймс.

– Мадам к телефону, – объявил он.

Поль поднял глаза. Я передернула плечами и встала.

– Может, это Жанна, – предположила я. Он кивнул. Но это был Бо, который говорил мертвым голосом, очень тихо, еле выговаривая слова. Я даже засомневалась, он ли это.

– Бо? В чем дело?

– Жизель. Мы на ранчо. Мы здесь уже больше недели.

– О, – сказала я, – значит, она про нас знает?

– Не в этом дело, – ответил он. У меня перехватило дыхание.

– А в чем же тогда, Бо?

– Ее покусали москиты. Сначала думали, ничего особенного. Конечно, она жаловалась, всех извела, но я растер ее спиртом и забыл об этом. А потом…

– Да? – Ноги у меня стали ватные, я еле стояла.

– У нее начались жуткие головные боли. Ничего не помогало. Она выпила почти пузырек аспирина. У нее началась лихорадка. Вчера ночью лихорадка усилилась, и начался бред. Мне пришлось вызвать врача из деревни. К тому времени, как он прибыл, ее уже парализовало.

– Парализовало!

– Она в бреду. Ничего не понимает, даже кто я такой, – сказал он потрясенно.

– Что сказал врач?

– Он сразу же понял, в чем дело. Жизель подхватила энцефалит Св. Луи, воспаление мозга, вызванное вирусом, который переносят москиты.

– Моn Dieu, – сказала я, сердце тяжело застучало. – Она в больнице?

– Нет, – ответил он быстро.

– Нет? Почему нет, Бо?

– Врач сказал, прогноз неважный. Не существует известного лечения болезни, когда она передается подобным образом. Это – его буквальные слова.

– Что это означает? Что с ней будет?

– Она может пребывать в этом состоянии какое-то время, – произнес он голосом, лишенным каких-либо чувств, пустым и потерянным. А затем добавил: – Но никто в Новом Орлеане об этом не знает. Только этот врач и некоторые слуги в курсе того, что произошло, их можно уговорить молчать.

У меня перехватило дыхание.

– Что ты предлагаешь, Бо?

– Мне вдруг пришло в голову, когда я стоял у ее постели и наблюдал, как она спит. Когда она спит, она так похожа на тебя, Руби. Никто бы даже не сомневался.

Сердце у меня замерло, а потом так бешено забилось, что я подумала, мне не хватит дыхания и я потеряю сознание. Я переложила трубку к другому уху и сделала глубокий вдох. Я поняла, что он предлагает.

– Бо… ты хочешь, чтобы я представилась ею?

– И стала бы моей женой отныне и вовек, – продолжил он. – Разве ты не понимаешь, какая это возможность? – спросил он быстро. – Не надо раскрывать секретов прошлого и не надо никому причинять боль.

– Кроме Поля, – сказала я.

– Что толку в том, если мы все несчастны?

«Смогли бы мы это сделать? – думала я, по мере того как нарастало мое волнение. – Было бы это неправильно?»

– Что будет с Жизель?

– Мы поместим ее в особое заведение, конечно, тайно. Но это несложно будет сделать.

– Это ужасно. Ты же помнишь, как Дафни пыталась сделать это со мной, – сказала я.