Все было не так

Он быстро махнул мне и побрел к другому концу парковки. Я развернулась и направилась к комиссионному магазину, но, пройдя ровно два ряда машин, заметила на стоянке для инвалидов машину Эшли. Эшли и ее муж загружали в багажник покупки.

Я склонила голову и постаралась как можно быстрее пройти мимо них, но это оказалось не так просто.

– Эй, Эш, – не успев проскользнуть мимо, услышала я голос Логана. – Мне кажется, там Ли.

Эшли оглянулась, и наши взгляды столкнулись. Она сидела в кресле с мотором, с Мириам на коленях. Отведя от меня взгляд, она передала Мириам Логану.

– Дорогой, усадишь ее в кресло? Я буду через минутку.

Когда он забрал дочку, Эшли развернулась и поехала ко мне. Я остановилась в нескольких шагах, задержалась на тротуаре прямо напротив их припаркованной машины. Не могла двинуться с места, хотя в этот момент хотелось добежать до комиссионного магазина и спрятаться за вешалками. Взгляд Эшли приковал меня к месту.

Она проехала через невысокий край тротуара и остановилась в нескольких шагах от меня. Сначала ничего не сказала. Наверное, ждала, что я заговорю. Мы обе знали, что я должна объясниться. Но у меня пересохло во рту, язык стал тяжелым. Почти через минуту мне удалось выдавить тихое:

– Привет.

– Привет, – ответила она отрывисто. И после недолгой паузы продолжила: – Что с тобой, Ли?

– Эшли…

– Я знаю, что ты говорила… о Саре, – сказала она. – Нам рассказал брат Ллойд. В моей церкви только это и обсуждают. Все спрашивают меня, зачем моя подруга врет о таком. А я не знаю, что им сказать, потому что понятия не имею.

– Это не ложь, – ответила я. – Прости, Эшли. Знаю, надо было тебе сказать, но та цепочка не принадлежала…

– Молчи. – Она подняла руку, прерывая меня. – Просто помолчи. Ли, я не могу тебе верить. Я думала, ты хочешь рассказать правду. Думала, поэтому попросила меня написать это письмо.

– Поэтому, – сказала я. – Я хочу рассказать правду – о Саре. Это правда. Вот почему я решила это сделать.

– Это неправда, – начала спорить она. – Такого не может быть. Я слышала ее. Была снаружи и слышала ее.

Я покачала головой, а Эшли продолжила:

– Если бы эта цепочка действительно не принадлежала ей – если бы она действительно не разговаривала с ним, – ты бы рассказала все раньше. Мне рассказала бы раньше. Я думала, мы подруги. Думала, ты мне как семья.

– Мы подруги, Эшли.

– Нет.

И я увидела слезы в ее глазах. Она не просто злилась. Ей было больно. Очень больно. В отличие от нас, Эшли не плакала. Я – да. Иден – тоже иногда. Даже Майлс и Денни после стрельбы проронили слезинку-другую. Но не Эшли. Она поддерживала нас, когда мы плакали. Успокаивала, когда нам было больно. Защищала от тех, кто мог нас обидеть.

Но теперь я довела ее до слез. Похоже, еще один случай в мою копилочку вины.

Она стерла со щек слезы.

– Если бы мы были подругами, ты бы не выставила меня лгуньей.

– Я не пыталась выставить тебя лгуньей, – отметила я. – До твоего письма я не знала, что это ты распустила слух. Если бы знала, то сначала сказала бы тебе. Но к тому времени я уже пообщалась с родителями Сары. Прости, Эшли. Я не хотела тебя в это втягивать, но… но это ты всем рассказала. Я не призналась в этом раньше, это моя вина. Но…

– Я ее слышала, – снова сказала она. – Слышала, что она сказала. Это была цепочка Сары, и она противостояла ему, и ее слова… Ее слова изменили мою жизнь. Дали мне веру и силу, в которых я нуждалась. И я всем рассказала, потому что это… это многое значило для меня. Если этого не было – если это не она, – тогда я больше не знаю, что реально, и я…

Она замолчала, снова вытирая лицо, но слез было слишком много. Они все продолжали течь по ее щекам.

Я инстинктивно сделала шаг вперед, чтобы ее обнять, но она отъехала прежде, чем я подошла к ней.

– Я знаю – реально то, что я слышала, – сказала она. – Так должно быть. Потому что если это не так, то я лгунья. А я не лгунья. Я не плохой человек.

– Конечно, не плохой. Я никогда такого не говорила.

– В твоей версии я плохая, – сказала она. – По твоим словам, это я всем врала насчет Сары.

– Технически да, – отметила я. – Я знаю, что ты этого не хотела, но, Эшли, я была там с ней. Я держала ее за руку, когда она умирала. Все произошло не так, как ты помнишь. Прости. – Я не хотела, чтобы она чувствовала себя виноватой, хотя именно этого и добилась. Это была ошибка. Да, большая, но ошибка, совершенная травмированной семнадцатилетней девушкой. – Надо было сразу поговорить с тобой, после того как я прочитала письмо. Давай… Давай это обсудим. Я…

Но она развернула кресло и съехала с тротуара, не попрощавшись. Точнее, в этой ситуации уместнее были бы слова «катись в ад».

Я не стала кричать ей вслед. Понимала, что ничего хорошего из этого не получится. Но осталась стоять на месте даже после того, как ее грузовик выехал с парковки.