Читаем Всадники ниоткуда полностью

— Почему — нет? Просто не ощущаешь себя, как и во сне.

— Сон проходит. А у тебя?

— И у меня.

— Думаешь, вернешься?

— Когда-нибудь — да.

— А если не уходить?

— Не могу.

— А ты взбунтуйся.

— Это сильнее меня, старик.

— Какой же ты человек после этого? Нет свободы воли? Нет?

— Пока нет.

— Что значит «пока»?

— Ты что шепчешь, Юрка, — стихи?

Я, должно быть, пошевелил губами, потому Ирина и спросила.

— Молитву он шепчет, — сказал Толька. — Да воскреснет Бог, и да расточатся врази его. У нас дьякон в коммуналке жил. Как напьется, всегда так.

— «Врази»! — передразнила Ирина. — Пусть адмирал молится. А Юра поэт. Чьи стихи — твои?

Пришлось соврать.

— Блока. «Узнаю тебя, жизнь, принимаю и приветствую звоном щита!»

— Чью жизнь?

— А не все ли равно? Даже синтезированную.

— Неточная формулировочка, — тотчас же вмешался он, — ортодоксы придраться могут. Живая, мол, собака лучше мертвого льва. Девиз коллаборационизма. Призываешь к сотрудничеству с враждебной цивилизацией.

— Опять Томпсон. Надоело.

— Им тоже. Разобрались.

— Предполагаешь?

— Знаю.

— А что ты хотел мне сказать?

— То, что мы еще встретимся.

— Почему же об этом наедине?

— Потому что так запрограммировано. Помозгуй. Нет нужды пока уточнять подробности.

— А хочешь честно?

— Что?

— Не восторгает меня сие. Отнюдь не восторгает.

— Ну, старик, это невежливо.

— А надоели мне все эти чудеса и фокусы! До зла горя надоели.

— Ты опять шепчешь что-то?

Это — вслух. Это опять Ирина.

— Пришибло его. Доведись до меня, я бы орал.

А это Толька. Почему-то Зернов молчит. И никто не замечает. Нет, заметили.

— Почему вы молчите, Борис Аркадьевич? Наш треп надоел?

— Просто задумался. — Зернов, как всегда, тактичен. — А интересный эксперимент! Поразительный по замыслу: получить всю нужную им информацию через Анохина. Создать некий дубль памяти. Видимо, они пока еще не воспринимают языковую, смысловую информацию непосредственно — ни акустически, ни оптически. Слово не доходит до них, ни произнесенное, ни начертанное. Доходит только переработанная человеком информация — мысль, образ.

— Но почему Анохин? Могли взять любого ученого.

Спросил, конечно, Толька.

— Неужели только потому, что его синтезировали первым? Какое значение может иметь порядковый номер?

— Порядковый номер, бесспорно, не имеет значения. Но первый опыт — да! И возможно, еще потому, что образное восприятие у Анохина особенно ярко. У каждого оно есть, лишь выражено по-разному. Математик видит мир иначе, чем художник или музыкант, у поэта тоже свое поэтическое видение мира. Когда я говорю, допустим, «палка», у разных людей сознательно или подсознательно возникает свой образ. У одного — смутное воспоминание о боли, когда-то испытанной, у другого — о тросточке, увиденной где-нибудь на витрине универмага, у третьего — о суковатой дубинке грибника. А у тебя что мелькнуло, Анохин?

— Шест, — сказал я, — фибергласовый. Прыгал на занятиях по легкой атлетике.

Все засмеялись.

Он тоже. Я тотчас же услыхал его смех. Не самый звук смеха, а то состояние нервных клеток мозга, которое этот смех порождает.

— Ты смеешься? — спросил я.

— Конечно. Шест! — Он опять засмеялся. — Сколько я намучился с этой палкой.

— Почему ты?

— Не задавай глупых вопросов. Кстати, Зернов верно подметил необходимость образного восприятия информации.

— Ты что, весь наш разговор слышал?

— Сквозь тебя. Я же воспринимаю всю переработанную тобой информацию. Незримо присутствую при всех твоих разговорах.

— Так я сам сейчас не все слушаю.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всадники ниоткуда

Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант
Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант

«Всадники ниоткуда». Советские полярники, работающие в Антарктиде, сначала натыкаются на нетипичный ледяной покров, а потом встречаются со своими двойниками, исчезающими через некоторое время. Скоро они обнаруживают упавший американский самолет. Его пилот рассказывает, что подвергся нападению розовых «облаков» — газообразных объектов красноватого оттенка, быстро перемещающихся вне зависимости от ветра. Чтобы противостоять этим пришельцам, или, как их назвали, «всадникам ниоткуда», объединяется все человечество.«Рай без памяти». Герои «Всадников ниоткуда», советский полярник Юрий Анохин и американский летчик Дональд Мартин, оказываются в странном месте, где люди совершенно не обладают опытом современного человечества. Вспомнив о том, как розовые «облака» создавали копии людей и предметов, Анохин и Мартин догадываются, что то, куда они попали, — вовсе не Земля. Но они находят здесь друзей и помогают им, в том числе, обрести навыки, которые тем не дали их создатели.«Серебряный вариант». Анохин и Мартин опять оказываются на «клонированной Земле» и встречаются со своими старыми знакомыми из «Рая без памяти», правда, здесь уже прошло лет пятьдесят. Их друзья теперь — пожилые и значительные люди, но им все так же требуется помощь землян.Трилогия Александра и Сергея Абрамовых — высочайшего уровня фантастика, в которой сочетаются и научная достоверность, и яркость образов, и увлекательность сюжета.

Александр Иванович Абрамов , Сергей Александрович Абрамов

Научная Фантастика

Похожие книги