Читаем Всадники ниоткуда полностью

— Не могу разобраться в ваших «знаю» и «не знаю». — Тон Зернова уже приобретал оттенки несвойственного ему раздражения. — Давайте без мистики.

— Какая же это мистика? — снисходительно усмехнулся мой «анти-я». — Знание — это качество и количество полученной и переработанной информации. Мое знание запрограммировано, вот и все. Я бы назвал его субзнанием.

— Может быть, подсознанием? — поправил Зернов.

Но двойник отклонил поправку.

— Кто знает процессы, происходящие в подсознании? Никто. Мое знание неполно, потому что исключает источники, но это знание. Что такое субсветовая скорость? Почти световая. Так и мое субзнание — нечто противоположное суперпамяти.

— А что вы знаете, кроме того, что вы модель? — вдруг спросила Ирина.

Мне показалось, что я в зеркале улыбнулся с этакой стиляжьей развязностью. Но это был он, конечно. И ответил он в той же манере:

— Например, то, что я влюблен в вас ничуть не меньше Юры Анохина.

Все засмеялись, кроме меня. Я покраснел. Почему-то я, а не Ирина.

А она продолжала:

— Допустим, что Юра влюблен. Допустим, что он даже собирается жениться на мне и увести с собой. А вы?

— И я, конечно.

Я не мог бы сказать этого с большей готовностью.

— А куда?

Последовало молчание.

— Что вы сто́ите против Юрки, — не без жалости в голосе спросила Ирина. — Вы же пустышка. Они дунут — и вас нет.

— Но я что-то предчувствую… что-то знаю иное.

— О чем?

— О моей жизни за пределами психики Юры Анохина.

— А разве есть она, эта жизнь?

Мой двойник впервые мечтательно, может быть грустно даже, о чем-то задумался.

— Иногда мне кажется, что есть. Или вдруг что-то или кто-то во мне говорит, что будет.

— Что значит «что-то» или «кто-то»? — спросил Зернов.

— То, что запрограммировано. Например, уверенность в том, что самым близким к истине было выступление не ученого, а фантаста на парижском конгрессе. Или, например, убежденность, что догадка Зернова о контактах верна. И еще ощущение, что нас все-таки не совсем понимают — я говорю «нас» как человек, не сердитесь, я ведь не розовое «облако», — ощущение, что многое в нашей жизни и в нашей психике еще остается для них неясным, требует изучения, что изучение будет продолжаться. Не спрашивайте, где и как, — не знаю. Не спрашивайте, что делается под куполом, — не видел. Вернее, видел глазами Анохина. А твердо знаю одно: как только выскажу все это вам, запрограммированные функции выключатся. Извините за терминологию: я не кибернетик. И тогда меня позовут. — Он улыбнулся. — Уже зовут. Прощайте.

— Я провожу тебя, — сказал я.

— И я, — присоединился Вано. — Охота на «Харьковчанку» взглянуть.

— Ее уже нет. — Юрий Анохин-второй отворил дверь в тамбур. — Не провожайте. То, что со мной произойдет, вы знаете: Юра это уже заснял. Он грустно улыбнулся. — Я пока еще человек, и мне, пожалуй, было бы неприятно такое любопытство.

Он вышел и уже из-за двери помахал мне рукой.

— Не сердись. Юрка, за мистификацию. Или за розыгрыш — как тебе больше нравится. А с пари не обманываю. Еще скажу тебе, что обещал, как условились.

<p>Глава 32</p><empty-line></empty-line><p>НА ВЕКА!</p>

Никто долго не решался заговорить после его ухода. Дыхание смерти, где-то поджидавшей на ледяной дороге, казалось, проникло и к нам. Что ни говори о моделировании и синтезации, а он все-таки был человеком!

— Жалко, — вздохнул наконец Толька, — наверно, они уже летят…

— Брось, — остановила его Ирина, — не надо.

Но молчать уже не хотелось.

— Случится такое, опять запсихуешь, — скривился Вано, должно быть вспомнив свое приключение в Антарктике, и прибавил смущенно: — А я тебя поначалу и не узнал, Юрка. Мне тот посмышленее показался.

— Всем показался, — ввернул Дьячук не то иронически, не то восхищенно. — Память как у библиотеки. С такой памятью жить да жить!

«А ему, наверно, очень хотелось жить».

Я подумал, он ответил:

— А я полено, по-твоему? «Хотелось»! Мне и сейчас очень хочется жить.

Все прозвучало у меня где-то в сознании. Я не сочинял, не придумывал, не воображал. Я слышал.

— А где ты сейчас? — так же мысленно спросил я его.

— На ледяном шоссе. Кругом белым-бело. А снега нет. А впрочем, какая разница? До фонаря, правда?

— Страшно?

— Немножко. И все-таки не из пластмассы. Только ты меня не жалей и не думай высокопарно: ледяное дыхание смерти! Во-первых, штамп, а во-вторых, неправда.

— Ты же исчезнешь.

— Это не смерть, а переход в другое состояние.

— В котором тебя уже нет.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всадники ниоткуда

Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант
Всадники ниоткуда. Рай без памяти. Серебряный вариант

«Всадники ниоткуда». Советские полярники, работающие в Антарктиде, сначала натыкаются на нетипичный ледяной покров, а потом встречаются со своими двойниками, исчезающими через некоторое время. Скоро они обнаруживают упавший американский самолет. Его пилот рассказывает, что подвергся нападению розовых «облаков» — газообразных объектов красноватого оттенка, быстро перемещающихся вне зависимости от ветра. Чтобы противостоять этим пришельцам, или, как их назвали, «всадникам ниоткуда», объединяется все человечество.«Рай без памяти». Герои «Всадников ниоткуда», советский полярник Юрий Анохин и американский летчик Дональд Мартин, оказываются в странном месте, где люди совершенно не обладают опытом современного человечества. Вспомнив о том, как розовые «облака» создавали копии людей и предметов, Анохин и Мартин догадываются, что то, куда они попали, — вовсе не Земля. Но они находят здесь друзей и помогают им, в том числе, обрести навыки, которые тем не дали их создатели.«Серебряный вариант». Анохин и Мартин опять оказываются на «клонированной Земле» и встречаются со своими старыми знакомыми из «Рая без памяти», правда, здесь уже прошло лет пятьдесят. Их друзья теперь — пожилые и значительные люди, но им все так же требуется помощь землян.Трилогия Александра и Сергея Абрамовых — высочайшего уровня фантастика, в которой сочетаются и научная достоверность, и яркость образов, и увлекательность сюжета.

Александр Иванович Абрамов , Сергей Александрович Абрамов

Научная Фантастика

Похожие книги