Всадники «Фортуны»

Утром в воскресенье, в день гонки, он по обыкновению приехал на трассу за два часа до старта. Сразу заметил, что машин вокруг гоночного городка и на всех платных стоянках раза в полтора больше, чем бывало обычно. Многим просто не нашлось места, и они втискивались между расставленными вдоль дороги и вокруг площади летними киосками, парковались возле барьеров ограждения трассы, откуда их тут же изгоняли дежурные. Иные оставались на обочине шоссе.

Трагическая гибель механика «Лароссы» и последовавший за этим скандал вокруг имени великого Лорни взвинтили интерес публики. Правда, в газетах появились и по нескольким телеканалам прозвучали сдержанные заявления, что информация о признании Лоринга не подтвердилась официально, но это лишь вызвало еще больший ажиотаж. Клуб фанатов Рыжего Короля (а среди них было немало состоятельных людей) скупил тиражи двух газет, выступивших с особенно злыми нападками. И, в свою очередь, заказал другим газетам статьи, опровергающие обвинения в адрес их кумира. Но именно эти пылкие опусы, написанные куда красочнее «разоблачений», и ознакомили большую часть публики с подробностями скандальной истории.

— Ну, ты как? — Грэм Гастингс вошел в раздевалку Даниэля без стука: ему это было разрешено. — Настроение в норме?

— В норме.

Лоринг, только что скинув рубашку и брюки, аккуратно натягивал нижний костюм из тонкого эластичного трикотажа. Это «белье для трассы», заказанное на собственной фабрике «Лароссы» и сшитое строго по размерам гонщика, отличалось мягкостью и нисколько не раздражало тела, воспринимаясь почти как вторая кожа. Оно и смотрелось красиво: белое, шелковистое, идеально облегающее фигуру. Иные гонщики, выходя на стартовую решетку, направлялись к своим болидам, приспустив комбинезон до талии, а то и ниже — особенно если заезд проходил в одной из жарких стран. Такая демонстрация исподнего претила Даниэлю: он появлялся всегда в полном боевом облачении и только шлем надевал уже возле самой машины.

— Ты обдумал мой план гонки? — по-деловому, без лишних предисловий спросил Гастингс. — Возражений не возникло?

— Не возникло. Я вот только в резине сомневаюсь. Может, все же зря выбрал такую мягкую? Покрытие-то пока прохладное!

Технический директор решительно мотнул головой:

— Нет. Обещают не меньше двадцати семи градусов в тени. Значит, асфальт будет под сорок. С шинами ты абсолютно прав — такие поведут себя лучше всего. Но у меня возникли сомнения…

— В чем? — Рыжий Король, не спеша, проверял застежки комбенизона, и это позволяло ему не смотреть на Грэма, перед которым он почему-то испытывал особенную неловкость.

— В тактике одного пит-стопа! Да, начать нужно с баками под завязку — иначе тебе не пройти даже до седьмого-восьмого места. Но стоит ли на середине дистанции снова так загружать машину? Скорость упадет, а впереди останутся самые быстрые!

— Я постараюсь их не отпускать, Грэм, — Даниэль поднял голову и наконец взглянул в глаза «дирижеру гонки». — Неделю назад болид вел себя нормально, это я подкачал на квалификации: перетормозил и потерял время. Но сегодня сделаю все, что смогу.

Гастингс удовлетворенно кивнул. Его, кажется, больше всего волновало поведение не болида, а самого гонщика.

— Я уверен, что ты сможешь войти в очки [15]. По крайней мере, до седьмого места дотянешь. А то и до шестого.

Лоринг расправил комбинезон и стал неторопливо надевать его, привычными движениями разглаживая упругую ткань на коленях, бедрах и под мышками.

— Грэм, — тихо сказал он, — сегодня я буду на подиуме!

Даниэль редко так говорил. Тринадцать лет участия в гонках «Фортуны» приучили его не быть самонадеянным и не ручаться ни за что. Он, бывало, терпел поражения, когда уже видел победу в двух шагах. А случалось — находил шансы там, где их, казалось бы, нельзя было найти. Лоринг знавал самые горькие разочарования и самые неожиданные удачи. Он сумел однажды третьим добраться до финиша, теряя колесо и пройдя целый круг, можно сказать, на одном упрямстве, а вернее — на идеальном знании машины и умении добиться от нее почти невозможного. Зато в другой раз лидировал и уже начинал последний круг, когда колесо взорвалось и болид, подбросив, швырнуло на обочину. Таких случаев было много, и каждый из них учил гонщика не уповать на заранее просчитанный результат. А еще в жизни Даниэля было — Вальденштадт, сломанные ноги, треснувшие шейные позвонки.

Он слишком хорошо знал, чего стоит перед гонкой сказать: «Я приду первым!» Или: «Буду на подиуме!» Такие заявления нередко оправдываются, но рано или поздно за них все равно приходится платить.

А заявить, что доберешься до подиума, стартуя с семнадцатого места, да еще — на машине, которая в этом сезоне не блещет совершенством подготовки… Да: раз Лоринг так сказал, значит — на то есть причины.