Всадники

Уроз пронес свой трофей и вокруг второй мачты. И снова впереди оказалась целая свора чопендозов. На этот раз тут собрались все, кроме раненых, чьи лошади, громко окликаемые конюхами, бродили по полю. Все сжигаемые страстью, страстью, достигавшей верхнего предела ярости. Страсть эту подстегивало понимание того, что игра вступила в последнюю фазу. Теперь тот, кто владел тушей козла, мог стать, если ему хватит силы, ловкости и удачливости, если он сумеет так или иначе домчаться до Круга справедливости, победителем Королевского бузкаши.

И свалка возобновилась, такая же, как в самом начале игры. Опять тушу перехватывали друг у друга всадники на вздыбленных лошадях, опять поднялся вихрь грив, шапок и плеток, и лица, взмокшие от пота, опять принимали на себя удары нагаек со свинцовыми грузилами на концах. И опять один из всадников вырвался вперед. Но это был не Уроз. А он вместе со всеми остальными, кинулся в погоню. Как все остальные, он догонял, дрался, нападал. Туша то оказывалась в его руке, то уходила от него и снова возвращалась, и снова уходила. Но это уже не имело для него значения. Ему хотелось теперь только одного: бить и хлестать, без конца бить и хлестать.

Погоня и отход, обманные выпады, удары сбоку, стычки один на один и групповые потасовки, и движение вперед вместе с кричащей толпой, постепенно приближавшейся к белому кругу, отмеченному известкой. Блестя на солнце, он был уже в поле зрения дерущихся. В этот момент трофей находился в руках чопендоза из Меймене. Он пытался вырваться из окружения. Рядом с ним оказался всадник из Каттагана, который вырвал тушу козла и помчался вперед. Еще немного, и он бы оказался возле Круга справедливости. Но дорогу ему случайно преградила лошадь без всадника, что заставило каттаганца сделать крюк и потерять, таким образом, несколько секунд. А когда он вышел напрямую, на его пути уже возникло препятствие из дюжины чопендозов. Он видел и слышал, как его окружают. Но не мог же он допустить этого у самой цели. Он повернул к трибунам и помчался к ним. Остальные бросились за ним. Как от них уйти? Перескочить ров, отделяющий трибуны от поля? Почетные гости настолько явственно увидели это желание в широко раскрытых от ужаса глазах всадника, что невольно отпрянули назад. Однако в последний момент всадник в полосатой бело-зеленой куртке осознал, что ров слишком широк, что надежды на спасение там нет, что в лучшем случае он просто разобьется о бетонный бруствер. И тогда он свернул вбок, поскакал вдоль трибун, а все чопендозы — за ним. Скорость гонки, азарт, написанный на лицах, крики наездников ни у кого не оставляли сомнения в том, что ради своей истерзанной, жалкой козлиной шкуры эти степные всадники, если бы могли, не задумываясь, растоптали бы и самого короля.

Доскакав до края трибун, чопендоз оказался перед стеной из грузовиков, заполненных зрителями в развевающихся на ветру чалмах. Для каттаганца оставалось два выхода: слева – тяжелые грузовики, то есть, рано или поздно, – тупик, справа – узкий и короткий проход на кабульскую дорогу. Туда он и кинулся. Там стояли машины королевского эскорта. Каттаганец проскакал между ними и оказался перед склоном холма, сплошь усеянным людьми, буквально забитым густой толпой с палатками, с лотками, с огромными медными самоварами.

Чопендоз не стал раздумывать. Удар шпорами, свист плетки, – и лошадь врезалась в толпу. Те, кто скакал за ним, поступили так же. Склон холма вмиг опустел. За всадниками остался след из поваленных прилавков с фруктами, самоваров, шапок, тюрбанов и брошенной обуви. Толпа, спасаясь от лошадей, давила и топтала тех, кто стоял сзади и кого не задели лошади. Над холмом во все стороны разносились крики испуга и дикое улюлюканье, нечто похожее на стенания земли и скал.

Неужели ему удалось израсходовать всю свою дикую ярость? Или же он увидел и узнал скульптурное лицо человека в красном кресле? Так или иначе, но перед королевской трибуной Уроз внезапно пришел в себя.

Умелым движением руки он придержал Джехола, и когда толпа чопендозов устремилась в проход, ведущий к холму, он за ними не последовал.

А там, на холме, крики перепуганной толпы не стихали. Уроз поехал в сторону. В создавшейся неразберихе уже ни у кого не было никаких шансов догнать каттаганца. Уроз решил поджидать его у подошвы холма, вблизи трибун для почетных гостей, рядом со рвом и защищающим их ограждением.

Тот, кто владел сейчас тушей козла, должен был неминуемо проехать мимо него, на расстоянии протянутой руки, чтобы добраться до сверкающего рядом на солнце мелового круга.

Поблизости никого не было, если не считать одинокого наездника огромного роста, Максуда, с рукой на красной перевязи, бесцельно, теперь уже в качестве зрителя, прогуливающегося на коне взад и вперед.

«Бывший Грозный», – равнодушно подумал Уроз.

Он вернулся в свое нормальное состояние. Окружающие теперь снова были для него лишь фигурами в игре. Наклонившись к гриве Джехола, он погладил его, чтобы тот был готов к нападению.