Вровень с лесом

Полчаса назад он отправился куда-то по делам, теперь вот вернулся. Пришлось снова показаться — правда, с менее укоризненной физией, чем в прошлый раз. Судя по угрожающим ноткам в голосе, растрогать сейчас Лариона Космыгина было затруднительно. Что-то ещё, наверное, про сына разузнал…

Подошёл. Огромный. Мрачный.

— Ты-ы… вот что скажи… — начал он. — Ты Савке хоть раз залепил?

— Яхонту залепил, — со вздохом признался Стасик.

— А Савке?

— Залепишь ему! Он же в драку не лез… вокруг бегал…

— У, гадёныш! — пробурлил Ларион. — Весь в папашу! Жаль, что не залепил! Надо было…

Денег ему, как несложно догадаться, Устрялов-старший так и не занял — сказал, будто все средства вложены в пустырь. Что-то, видать, грандиозное затеял, буржуин, строительство какое-нибудь… Пришлось просить у Натальи Яковлевны.

* * *

Изначальная вина Стасика перед Савкой была тем более огромна, что сам виновный о ней даже и не подозревал. Запущенная им плоская галька достигала вприпрыжку чуть ли не середины Старухи (она же Воложка Куропатка), а ближе к осени Стасик голыми руками запросто извлекал из пересыхающей баклужины увесистых рыбин, именуемых в здешних краях душманами. А уж как он умел врать…

— Взяли налили в бухту бензину и подожгли. Крейсер расплавился и утонул…

Или, скажем, так:

— А планета — магнитная, не улетишь. Я тогда ракету водой облил, она заржавела. А ржавчина не магнитится! На другую планету перелетел, почистил — и полетел дальше…

И попробуй не заслушайся!

Но дело-то даже не в том! Мало ли у кого какие таланты? Вон Ромка Яхонтовый любого ровесника отметелит, а первенство Савки тем не менее признаёт. Стасик же держался с возмутительной независимостью и вообще вёл себя так, будто не знал, кому принадлежит вся эта местность.

Теперь же, после теракта на пустыре, чаша терпения переполнилась. Ну вот пусть только выйдет ещё раз за калитку!

* * *

Кошмарное дитя прекрасно сознавало обе грозящие ему опасности. Побег из-под стражи запросто мог обернуться высшей мерой наказания, то есть эвакуацией в город. Вторая опасность была не менее серьёзна: сразу за штакетником беглеца, вероятно, подстерегали. Да что там вероятно! Наверняка! Браконьерства ему не простят.

Оставалось одно: провести операцию под покровом ночи.

Проделано всё было в лучших традициях приключенческой литературы и на высочайшем профессиональном уровне. Дождавшись, когда родители уснут, Стасик соорудил из двух подушек собственное чучело и прикрыл его простынёй. Затем бесшумно открыл окно, вылез наружу. Принял на руки Копчёного, вернул створку на место и направился к дыре, ведущей на соседний участок, где калитка никогда не запиралась.

Три фонаря да половинка луны — вот и всё освещение. Дачная улочка полусъедена тенью. И ни души, даже кошек нет. Отгремели воскресные гулянки с фейерверками, ночь с понедельника на вторник, по обыкновению, выдалась гулкая. Где-то вдалеке отчётливо тарахтел мотоцикл.

Ухабы представлялись бездонными ямами. Внезапно тьма в одном из них вспучилась и обратилась в дворнягу солидных размеров. Повела себя псина странно: вздыбила загривок, двинулась навстречу с угрожающим ворчанием. Не узнала, что ли? В руках Стасика шевельнулся Копчёный. Такое ощущение, что тоже наежинился. Этого оказалось достаточно — собака взвизгнула, поджала хвост и, опрометью метнувшись к забору, нырнула в пролом.

Зато возле колодца увязался ёжик, правда, вскоре отстал.

Надо полагать, дикое зверьё испытывало к лешему (даже когда он вровень с травой) любовь и преданность, чего никак не скажешь о домашних животных.

Миновав развилку, добрались до заливного луга. В темноте он напоминал море. Смоляная вода шевелила бликами, подгрызала дорогу. Так случилось, что пик разлива выпал именно на эту ночь и плотина сбрасывала по двадцать четыре тысячи кубов в секунду. В сотне метров от берега чернел, топорщился лесистый остров. Там трещал мотоцикл. Рубиновый огонёк летел трассирующей пулей из конца в конец перелеска. Остановился. Смолк. Загремели отражённые водой голоса:

— Мать-мать-мать!.. Вода… Мать-мать-мать!..

И огонёк с грохотом полетел в обратную сторону.

Стасик остановился посмотреть, чем дело кончится. Копчёный тоже выпростал любопытное рыльце.

— Съездили на рыбалку! — со знающим видом заметил он. — С двух сторон дорогу перелило. Там, на острове, и заночуют…

Погорелец оказался прав.

— Вода… Мать-мать-мать!.. — донеслось издали.

— Тоже вроде меня… — скорбно подытожил Копчёный, уставив лунные ночные глазищи вослед пойманному разливом мотоциклу. — Куда ни кинь, всё клин…

Свернули к пустырю. Возле проволочного ограждения Стасик спустил Копчёного на землю, спросил сердито:

— А снова выльют?

— Придумаю что-нибудь, — ворчливо отозвался тот. — А ты домой давай — хватятся…

— Я к тебе сюда по ночам ходить буду, — пообещал Стасик.

Копчёный недовольно покряхтел, но, как видно, решил благодетеля своего отказом не обижать. Ладно, мол, приходи. Всё равно ведь припрёшься — запрещай, не запрещай…