Время зимы

Животное зашаталось, припало на раненную ногу. Пасть его, теперь вся взмыленная, родила то ли стон, то ли плачь. Северяне ликовали, но бдительности не утратили и не сближались с мамонтом, грозя ему вилами и острогами. Арэн тем временем, достиг новой цели и, собирая всю силу, снова чиркнул по сухожилиям. В этот раз остаться на коне не вышло — обратная сила утянула дасирийца, бросила оземь. Он покатился кубарем, едва не попав под тушу мамонта, который, потеряв возможность стоять на задних ногах, сел на землю, чтоб уже больше не подняться. Зверь отчаянно сопротивлялся, трубил и норовил поддеть бивнями всякого, но участь его была решена. Арэн вскочил на ноги, следуя ровно вдоль туши, чтоб ненароком не попасть под смертоносные костяные клинки мамонта. Воняло так, что становилось дурно, дасирийцу пришлось задержать дыхание, чтоб не закружилась голова. Остановился он у передних ног, скосив еще одну порцию мышц под коленями. Теперь, когда мохнатый увалень мог лишь беспомощно дергаться, не прекращая попыток подняться, можно было не спешить. Северяне, осмелев, объезжали мамонта сзади и кто чем кололи его в бока.

Арэн же хотел скорее закончить агонию и милосердно подарить животному скорую смерть. Когда тот завалился на бок, потеряв последнюю ногу, дасириец поравнялся с головой и одним коротким ударом, пробил мамонту темя: тут кость была тоньше всего, и меч зашел почти наполовину.

Зверь затих, но хобот его еще несколько длинных мгновений бил по земле в смертельной агонии.

Дасириец устало облокотился на тушу, вытирая перепачканный кровью и серым студнем мозгов меч о шкуру мамонта. Северяне спешились, обступили мертвого товарища, склонили головы. Арэн слышал, как они переговариваются, где бы сложить погребальный костер. В самый раз, на костер-то и сбежится вся нечисть в округе, со злостью подумал дасириец.

— Никого мы жечь не будем, — сказал, как отрезал. — Пусть Гартис распорядится душой павшего, как он того заслужил при жизни, а могилой ему станет земля. Нельзя здесь дымить.

Деревенские погалдели, недовольные, но скоро успокоились. Они глядели на поваленную назем тушу, будто издохший мамонт отличался от живого.

— Не бешенный он, — сказал коротконогий и ткнул вилами в ногу животного.

Мех здесь был пропитан старой засохшей кровью. Под колтунами виднелась воспаленная алая кожа, бугристая от волдырей. Арэн присмотрелся: на коже виднелись длинные отметины, точно кто-то пытался оторвать кусок мяса прямо с туши. Подтверждением тому стал и обломок гниющего клыка, торчавший в меху, точно наконечник стрелы.

— Шараши, — прошептал кто-то у Арэна за спиной.

— Порча, — продолжил коротконогий, пятясь, словно мог заразиться. — В него попала дурная кровь и гниль людоедов.

— Видать твари шараяны напоролись на стадо, — добавил один из северян.

Арэн поскреб подбородок — молодая щетина нещадно зудела. Если так, тогда понятно, что могло задержать людоедов в пути. С другой стороны, разведчики рассказывали про полчища шарашей, неужели стада мамонтов хватило, чтоб распугать их?

— Не трогайте ничего, даже бивни, — велел он, хоть северяне и так сторонились убитого зверя.

Вонь только усиливалась. Прямо на глазах алые глаза мамонта набухли от крови, из дыры в голове повалил густой зловонный пар и серая жижа. Лошади снова заволновались. Мерин Арэна подошел к хозяину и ткнулся мордой в плечо.

— Дальше-то куда? — Спросил один из деревенских.

Арэн не знал. Простая вылазка обернулась новой кровью. Кто знает, что еще станет? Он не хотел рисковать без нужды, но не неизвестность гнобила.

— Я сам поеду, — буркнул он. Сел в седло, пряча меч за спину. — Шуму меньше.

— Некогда геройничать, господин. — Коротконогий смачно харкнул. — Не бабы мы, чтоб всякой дряни зады и спины показывать.

— Верно говоришь, Крос, — подхватил тот, что стоял по правую руку от него.

Остальные тоже присоединились. Арэн кивнул. В конце концов, без северян он никогда бы не одолел мамонта. А если кому-то из них суждено встретить смерть, так тому и бывать. Он видел как люди умирали целыми сотнями, был в сражениях, где земля становилась вязкой от пролитой крови. Убивал без меры, всякого, кто лез под клинок и стоял под другим стягом. Обученных воинов, свирепых наемников, простых крестьян, сопливых мальчишек. И никогда не сожалел. Всяк, кто выбрал себе дорогу, сам же в ответе за участь, которая ему отныне уготована.

Дорога спорилась. Дождь перестал, но тучи еще гуще наползли на небо. Северяне негромко обсуждали долгожданную оттепель, обменивались планами, что бы дать земле в этом году — картофеля или свеклы. Губы дасирийца невольно тронула улыбка, когда мужчины принялись обсуждать, не обрюхатить ли заодно и своих женок. Может Бьёри тоже понесла? Арэн надеялся, что боги, которые уже давно не давали ему своей милости, расщедрятся и дадут крепкого наследника.