Время зимы

  - Эрл велел держаться вместе, - напомнил Дорф. - Кто знает, что там за напасть. Большой кучей-то биться лучше.

  - Только время зазря потеряем, - стоял на своем Хромой.

  - А вместе шкуры целее будут, - подхватили те, что приняли сторону Дорфа.

  Миэ, чье плохое настроение достигло пика, привлекла к себе внимание хлопком в ладоши. Эхо подхватило звук, как голодный пес кость, и размножило его. Северяне дружно нахмурились, но умолкли.

  - Дорф прав, - таремка взяла сторону кривоносого. - Если мы разделимся, станем слабее.

  - Там могут быть глубокие подземелья, харст знает, сколько времени уйдет, чтоб проверить хоть один, - влез Ярос.

  - А может и не быть глубоких подземелий, а прямая дорога через горы. - Миэ заметила одобрительные взгляды соратников Дорфа. - Гадать можно сколько угодно, нужно идти, каждый час на счету.

  - Вот и идите, - отрезал Хромой. - Кто не хочет маяться дурью, подтирать сопли и тащиться за бабьей юбкой - за мной.

  Он больше никого не слушал, лишь туже затянул пояс и скрылся в левом коридоре. Ярос и остальные, - Миэ насчитала десятерых, - двинулись за ним, на прощанье желая остальным удачной охоты и милости Скальда.

  - Ослы, безмозглые бараны! - Заругалась волшебница им в след, и осмотрела оставшихся.

  Увы, вместе с Хромым, ушли все самые рослые и крепкие из северян. Теперь остался только Дорф и меньше десятка деревенских: из них лишь у троих были мечи - железный и два бронзовых, у нескольких - дубины, обвитые шипастой лентой. Остальные вооружились вилами и острогами. Миэ почувствовала приступ паники, но кое-как подавила нарастающее волнение.

  Куда больше волшебницу волновал оставленный им правый коридор. Он буквально сочился сильными магическими волнами, и Миэ рисковала остаться без волшебства - единственного оружия, которым располагала.

   - Послушайте, - Таремка нашла в себе силы для ободрительной улыбки, прекрасно понимая, как она действует на мужчин. - Мы зайдем в этот коридор и пройдем его, чтобы найти выход из гор. Нет ничего непосильного, если подойти с умом. Боги не оставят нас в добром деле.

  Северяне, воодушевленные, загалдели, сотрясая воздух оружием.

  Банру, угрюмый и безучастный, молчал. Миэ хотелось подойти к жрецу и как следует встряхнуть его, чтоб хоть немного привести в чувство. Но она сдержала себя, понимая - порадовать тутмосийца в силах только солнечный свет, и чем скорее они найдут выход на поверхность, тем лучше.

  - Не будем же терять время, - как можно решительнее сказала Миэ, несмотря на усталость и ноющие ступни. Она хотела лечь, хоть бы и на сенник прямо тут у стены, дать отдых телу и голове. Но любая остановка могла стать решающей для тех, кто ждал у горной пяты. Да и Банру угасал, как свеча; Миэ проклинала себя за то, что позволила жрецу пойти за ней.

  Теперь их поредевший отряд возглавлял Дорф. Кривоносый держал наизготовку меч и уверенно прокладывал путь вперед. Несколько раз приходилось останавливать, чтобы убрать с пути каменные завалы. Очень скоро стал виден и потолок - с него, скалясь, свисали острые каменные сосульки. Чем глубже разведчики уходили в гору, тем уже становился коридор. Наконец, стены сошлись настолько близко, что идти можно было лишь по одному. Отряд выстроился длинной гусеницей и не сбавил шагов.

  Миэ изо всех сил бодрилась, но магические волны становились все больше и чаще, лишая ее сил. Отметины светлой богини Виры, полученные Миэ по прихоти судьбы, были одновременно и даром, и проклятием. Те, кто всецело посвящал жизнь служению магии, совершенствовали дар Виры усиливающими эликсирами и отварами, становились отрешенными от мира, теряли интерес ко всему, кроме бесконечных поисков новых заклинаний и создания великих артефактов. Миэ вспомнила мастера-волшебника, которого отец нанял обучать ее магии. Ей едва исполнилось четырнадцать, и дар Виры раскрылся внезапно. Отец тревожился, что дочь его может помешаться рассудком - участь многих, в ком магия просыпался в старшем возрасте. Родитель не поскупился на учителя. Вскоре в их доме появился короткий, сгорбленных под тяжестью прожитых лет, старик, с лысиной, что от старости покрылась широкими рытвинами морщин. Он исправно учил подопечную, наставлял ее в искусстве волшебства и зачарования, помогал изучать книги с гравюрами самых опасных созданий Эрбоса и научал способам, как их одолеть. Но голос его был лишен цвета, слова монотонны, взор давно потух, и, закончив урок, старик спешил в уединенные покои, как молодой муж на ложе первой брачной ночью. Спустя многие годы, мастер просто исчез. Его комнату нашли пустой, всюду были разбросаны книги и осколки склянок для зелий.

  Миэ больше никогда не слышала о нем, но каждый раз, думая о будущем, видела себя такой же в старости - заброшенной, отрешенной от мира, старухой с давно умершей душой.

  Дорф вскинул руку в тот момент, когда Миэ приходила в себя после нового магического всплеска. Разведчики остановились: первые по цепочке передали последним, что насторожило Дорфа. Миэ, идущая третьей, протиснулась между мужчинами и поравнялась с кривоносым.