Время выбора

И Тир его нашел. Райер слишком сильно уводил клинок влево после удара, оставляя незащищенным правое плечо.

«Идеальных бойцов не бывает. Надо лишь вовремя найти их слабое место...»

Райер атаковал, как раз справа налево, тем самым открывая незащищенное плечо. И Тир воспользовался удобным случаем. Фирийский меч уже набирал разбег, когда к стремительному броску присоединилась яростная, сметающая любые барьеры на своем пути мысль: «Кальтор! Ты умер не напрасно, старый друг. Пусть этот негодяй и прожил дольше тебя, но и умирать он будет дольше. Во всяком случае, он сможет понять, что такое потерять жизнь, угаснув подобно свече на ветру. Как такие... как он может жить, когда гибнут гораздо лучшие?! Нет уж. Эту ошибку природы надо исправлять. И причем немедленно!»

Полутораручник впился в плечо убийцы. Тот жалобно взвыл, однако Тир не дал ему опомниться. В мгновение ока бывший фирийский тысячник выхватил короткий кинжал, оставляя в теле противника свой меч, и вонзил его в живот. Райер согнулся пополам, меч выпал из рук.

— Теперь ты понимаешь, что такое расставаться с жизнью, — каменным голосом сказал Тир. — Кальтор был не виноват в том, что оказался в неправильный час и в неправильное время. Но ты убил его. А за убийство невиновных рано или поздно приходится платить.

На губах эрийского предателя проступила кровавая пена; на лице застыла гримаса боли.

— Ты, наверное, думаешь, что я ничем не лучше тебя? — осведомился Тир. — Что я могу вот так спокойно стоять и наблюдать мучения другого? Ты ошибся, господин убийца. Я избавлю тебя от страданий.

Одним невероятным усилием Тир выдернул из раны противника клинок. Райер повалился на пол, конвульсивно дергая ногами. Фирийский меч взлетел, опускаясь на окутанную в черный плащ спину...

— Хух. Одним подонком меньше, — ни к кому не обращаясь, сказал Тир.

Загрохотал доспехами Сконди, поднимаясь после удара Райера.

— Я не ранен, — объявил гном, облокачиваясь на Тира. — Просто ударился головой и отключился.

— Надо посмотреть, как там барон и Рамалия. Барон выглядел неважно. Одна стрела застряла в

груди, другая же пробила живот насквозь.

— Плохи дела, — покачал головой гном. — Стрелы зазубрены. Вырывать такую из груди — значит, вырывать вместе с куском плоти. И проталкивать ее вперед нельзя — разорвем сердечную сумку и легкое окончательно.

— Думаю, барон не дотянет до вечера, — согласился Тир. — Он уже потерял достаточно крови. А волшебников среди его людей я не видел.

— Постой-ка, — воспрянул Сконди. — Ты ведь можешь колдовать. Я видел это своими глазами. Тогда под стенами Лиомора...

— Э-эх, — отмахнулся от гнома Тир. — Это было не мое колдовство. Кто-то более сильный помог нам — неведомо по каким причинам, но помог. После этого я не раз обращался к нему, но, увы, — никакого ответа. Я хочу помочь барону и Рамалии не меньше твоего, но не знаю как.

— А-а... ы-ы... Вы бы... трепались поменьше... и позвали бы кого-нибудь, — прохрипела Рамалия. Ей досталось меньше, однако и ее рана выглядела вполне серьезно — стрела, пробив доспехи, впилась в правое плечо.

— Я мигом, — бросился к лестнице гном. Однако уже никуда не надо было бежать. Из-за

лестничного поворота выскочили около десятка гвардейцев с Остерилом во главе.

— Что случилось?! — воскликнул граф, увидев распростершегося на полу барона и осторожно поднимающуюся Рамалию.

— На нас напали, — ответила воительница, шипя от боли. — Барон оказался прав. Это Валлиан... — Рамалия указала на неподвижное тело начальника городского ополчения. — Он предал нас.

— Все ясно, — отчеканил граф и тотчас заорал, обращаясь к неподвижно застывшим за его спиной гвардейцам: — Лекаря сюда! Живо! Не видите, барон ранен! И приведите Роланду... — закончил Остерил, склоняясь над телом старого друга.

Лекаря искали довольно долго. Где его носило — никто не знал, ведь на стенах столько раненых. Однако Роланду удалось отыскать быстро.

Дочь барона неслась, не разбирая дороги. Видно, кто-то уже сообщил ей печальную новость.

— Почему?!! — зарыдала Роланда, склоняясь к залитому кровью телу отца. — Отец! Ты... ты поправишься.

— Не причитай, — подал голос барон. — Недостойно... дочери барона Ильтиу...

— Что ты говоришь?! Отец! Я не вынесу...

— Вынесешь... Ты — наследница Ильтиу... А значит...

По телу прошла судорога, выгибая его, ломая кости, разрывая сосуды. Лицо барона вспыхнуло ярко-красным.

— Я благословляю... вас, — сорвалось с губ. И, дернувшись в последний раз, Миран обмяк. Глаза остекленели, изо рта потекла тонкая струйка крови.

Роланда бросилась отцу на грудь, заливая его бездыханное тело солено-горькими слезами. Она утратила его! Сначала мать, теперь отец... У нее не осталось никого, только...

Тир обнял ее за плечи. Слова сейчас не нужны. Просто быть рядом — вот и все, что ей так необходимо. Она утратила одну из последних ниточек в этой жизни. И что теперь делать дальше?