Время ужаса

Правда и Мужество", — прошипела она в темноту и увидела, как по обе стороны от нее Каллен и Кельд выпрямились при этих словах, боевом кличе и мантре Ордена. И тут перед ними возник арочный дверной проем, силуэт которого вырисовывался на фоне красного сияния костра. Скандирование было громким, эхом разносилось по туннелю, наполняя голову и сердце Сиг ужасом.

Возвращайся, возвращайся, — шептал голос страха в ее голове.

Правда и Мужество", — прорычала она в ответ и бросилась вперед. Силуэт повернулся: мужчина, голова которого была обрита до щетины. Его рот открылся при виде Сиг, вырвавшейся из темноты, вокруг нее были гончие и воины. Копье в его руках устремилось на Сиг, но ее огромный меч уже пронзил древко насквозь и отрубил ему половину руки. Мужчина попятился назад, ампутированные пальцы кружились в воздухе, его взгляд был прикован к культям, на которых были пальцы. Сиг передернула плечами, и ее меч снова опустился, чтобы вонзиться в мясо между шеей и плечом, раздался влажный звук, словно топор расщеплял сырое дерево, кости треснули, и мужчина упал назад, разбрызгивая кровавую пену. Сиг вырвала свой клинок и встала над его дергающимся трупом.

Перед ней раскинулась круглая пещера, высокая и широкая, крыша скрыта в тени и дыму. Огненные мангалы источали красный свет, отбрасывая бесформенные тени. Толпа мужчин и женщин численностью не менее сорока человек собралась вокруг помоста в центре камеры, скандируя на языке, которого Сиг никогда раньше не слышал. Все они были бритоголовыми, и Сиг мельком заметила блеск кольчуги и оружия.

Это не недовольные фермеры и не заблуждающиеся диссиденты, подумала Сиг. Скорее, это воины-аколиты.

На помосте стояла деревянная рама с крестом; к ней была привязана фигура мужчины, раздетого догола.

А рядом с ним, как возлюбленная, стояла фигура, высокая, голова обрита, кожа бледная, как алебастр, испещренная темными венами. На ней была рубаха из ржавой ткани, у бедра висел меч в ножнах, а со спины свисали огромные крылья из кожи. Сила и злость исходили от него, как жаркая дымка.

Кадошим.

Что-то внутри Сиг вскочило при виде этого существа, толчок ненависти пронесся через нее, сжигая все остатки страха, которые еще оставались в ее жилах. Когда-то она видела этих кадошимов, тысячами заполнявших небо над Драссилом, и с тех пор она и подобные ей охотились на этих ужасных существ, более ста лет крови и войны. Поначалу бои шли постоянно, но в последние несколько лет кадошим встречались редко — настолько, что ее Орден сомневался, не были ли эти существа доведены до полного исчезновения в Изгнанных Землях.

Пока не еще вымерли.

Пока Сиг смотрела, кадошим вонзил нож в живот пленника, из зияющей раны брызнула кровь и свернувшиеся внутренности. В воздухе резко запахло кровью и раскаленным металлом, когда человек закричал в агонии, перекрывая судорожные крики толпы.

Затем Кадошим увидел Сиг и теневые фигуры ее спутников позади нее. Их взгляды встретились, и песнопения в зале заглохли и утихли.

Кадошим направил свой блестящий от крови нож на Сиг, лица повернулись.

Убить их, — прохрипел Кадошим.

ГЛАВА ШЕСТАЯ БЛЕДА

Бледа стоял на стенах Драссила, глядя на оружейное поле внизу. Здесь тренировались всевозможные воины, обучаясь владению копьем, луком и мечом, а также другим приемам.

"Стратегия, так они это называют", — сказала его подруга Джин, указывая на стену из щитов, образовавшуюся в центре поля. Она тоже была подопечной Бен-Элима — ее взяли в тот же день, что и его. Это было достаточным основанием для дружбы.

Трусость — вот как я это называю, — продолжала она, склонив голову набок и рассматривая воинов далеко внизу. Ее светлые волосы были коротко подстрижены, а резкие черты щек и слегка вздернутый нос напомнили Бледе о парящем ястребе, который был знаком ее клана. Воин должен стоять один против другого, будь то с луком, копьем или клинком. Это мастерство, это честь. Но не это! Прятаться за своим оружием, прятаться за деревом и железом!

Бледа хмыкнул, переведя взгляд со стены щита на фигуру конного воина, скачущего галопом с поднятым копьем и набрасывающегося на соломенного человека. Барабан копыт донесся до Бледы, и один его звук будоражил кровь, даже если лошадь была огромным, мускулистым зверем, настолько далеким от быстрых и выносливых пони, на которых он вырос, насколько он отличался от великана.