Время ужаса

Он просто смотрел на Исрафила, не произнося ни слова. А потом он выхватил меч и вонзил его в грудь Лорда-Защитника.

Рив закричала.

Этого не может быть!

Каким-то образом она встала на ноги, глаза были устремлены на Кола, все остальное было лишь периферийным размытым пятном, гнев, нет, раскаленная до бела ярость за убийство Исрафила — единственное, что удерживало ее в вертикальном положении и сознании. Она замахнулась на Кола своим клинком. Он увидел, мелькнуло удивление, когда он крутанулся, блокировал удар ножом, отводя его в сторону.

Остановись, — сказал он ей. Все кончено, Исрафил мертв, больше нечего бояться".

Убийца, нарушитель легенд, — крикнула она, приставив свой короткий меч к горлу Кола. Он покачнулся, уклоняясь от нее.

'Не делай этого, Рив', - сказал он. Ты в смятении, в лихорадке, ты не хотела этого, и я не хочу тебя убивать. Впереди великие дела, и ты можешь стать их частью".

Она зарычала и ударила его по ребрам; на этот раз он был слишком медлителен, ее лезвие пронзило перья, и его кончик прочертил красную линию по плечу Кола, когда он отпрыгнул в сторону.

Он посмотрел на кровь, вытекающую из его раны, и посмотрел на нее.

Я предупреждаю тебя, девочка, ты можешь стать такой же мертвой, как Исрафил, если захочешь".

Он изменил все, изменил наш мир, нарушил все кодексы Лор, ради собственного эгоистичного желания и чтобы спасти свою шкуру.

Она сделала выпад в его сторону, короткий, мощный удар прямо в сердце Кола.

Он отклонил ее лезвие своим клинком, широко размахнувшись, и ударил ее кулаком в спину, подняв с земли, заставив кружиться, потерять вес на несколько ударов сердца, а затем снова шлепнуться на землю. Она перекатилась на спину, почувствовала, как сознание улетает на черных крыльях, отчаянно попыталась уцепиться за него, увидела Кола, шагающего за ней, с мечом в руке.

Так тому и быть, — рычал Кол на нее. Там, откуда ты пришла, их еще много".

Сквозь мутное зрение Рив заметила, как кто-то другой встал между ними, напал на Кола, Белокрылый с коротким мечом, обрушился шквал ударов, в течение дюжины ударов сердца Кол пытался защищаться, по щеке, по руке шла красная полоса, белые перья были порезаны и падали на голову Рив. Он отступил на несколько шагов, взмахнул крыльями, отбрасывая противника назад к Рив, увернулся от удара, выбившего его из равновесия, и подступил ближе, всаживая нож в подмышку нападавшего, закручивая глубже. Брызнула кровь, когда он вырвал свой клинок, вздох, и нападавший рухнул, запрокинув голову и глядя на Рив безжизненными глазами.

Это была ее мама.

ГЛАВА СОРОК ВОСЬМАЯ ДРЕМ

Дрем в ужасе смотрел, как Сиг падает на землю, слепо хватаясь одной рукой за меч.

Нет, она не может пасть. Мы только что нашли друг друга.

Странно, между ними было не больше дня, но Дрем чувствовал себя так, словно знал Сиг всю жизнь, чувствовал, что она ему родня, и от этого боль, которую он испытал при виде ее падения, была еще сильнее.

Он поднял меч над головой и прорычал.

Правда и мужество, — боевой клич его отца.

Теперь он мой, подумал он, если то, что сказали Сиг и остальные, правда.

Он стоял над телом какого-то получеловека-полузверя, чей труп он изрубил в кровавые куски — это был единственный способ заставить его прекратить попытки кусать, царапать и грызть его. Он впал в безумие, когда расправился с ним, подгоняемый ужасом и страхом перед тем, что напало на него, и чувствовал себя так, словно шел сквозь какой-то живой, пробуждающийся кошмар.

Он бежал к Сиг, или туда, где, как он думал, она была, но врагов было слишком много, чтобы он мог разглядеть ее в безумной пляске теней, создаваемых факелами, ветром и звездным светом.

И он услышал, как его боевой клич отозвался эхом.

Правда и мужество", — раздался голос, и на стол ужасов вскочила фигура, аколит откинул капюшон, открыв свежевыбритую голову, меч и щит в руке.

Каллен!

Даже когда Дрем увидел его, молодой воин взмахнул мечом, танцуя по столу, уклоняясь от ударов меча и копья, хватаясь за руки, щелкая челюстями и вонзая когти, рубя и нанося удары на ходу, аколиты и фералы падали, все больше пытаясь встать на ноги, а сапоги Каллена, меч и щит врезались в них, отбрасывая их. Если Сиг сражалась как сила природы, сила и неизбежность были заложены в каждом ее движении, то Каллен сражался со смесью мастерства и радости, улыбаясь и смеясь, рисуя пропитанные кровью линии, точность и мастерство в каждом его движении были такими, что это было почти как наблюдение за искусством. Смертельным искусством.

Дрем добежал до аколитов, копошащихся вокруг Сиг, вздымая и опуская руки. Он взмахнул мечом и коротким топором, раздались крики и ворчание, брызнула кровь, когда он прорубал и вырезал себе путь сквозь них. Затем те, что были перед ним, поднялись в воздух.

Нет, не вскочили, а взлетели.