Время тяжелых ботинок

Первую ночь она проспала как убитая и проснулась только от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Спала Олеся в одних трусиках, во сне одеяло было отброшено, она открыла глаза и увидела раскрасневшуюся от удовольствия физиономию Василя.

Тот стоял с подносом, на котором дымился кофе, лежали две нежнейшие булочки с изюмом домашней выпечки, а в вазочке стояли три огромные жёлтые ромашки.

Олеся потянулась, а укрыться одеялом даже не попыталась.

«Какая же это невеста Сергеича!» – тут же сообразил благоразумный Василь.

Он поставил поднос на тумбочку, шмыгнул носом и пошёл делиться впечатлениями с женой Натальей.

Первое утреннее желание юной развратницы из города Озерки осталось неудовлетворённым.

Она позавтракала. Кофе и сливки выпила по отдельности, а булочки проглотила чуть ли ни целиком, так они были вкусны.

Она страшилась одиночества и тут же решила – домой!

Леонид её, скорей всего, больше не хочет, этого Василя она напугала до смерти, а в Озерках до её тела охочих хоть отбавляй! Четыреста долларов у неё есть, ничего, как-нибудь проживёт. А кончатся деньги – рванёт путанить в Москву, в бригаду к однокласснице Таньке, та давно зовёт.

С этими мыслями она вдоволь повалялась в ванной, пошалила со своей беленькой лохматой киской и стала собираться.

Из окна второго этажа нелегалка увидела, как домоправители Василь и Наталья грузятся в мотоцикл с коляской, выезжают за ворота, и те автоматически закрываются.

Ей страсть как захотелось порыться в шкафах и ящиках, походить по комнатам, заглянуть под кровати и сунуть нос во все тёмные углы этого огромного дома. На неё снова нахлынуло возбуждение, она привычно рукой его сняла, это помогло, но ненадолго.

Олеся бегом спустилась в столовую на первом этаже, открыла первый попавшийся шкаф на стене и увидела початую бутылку своего любимого яичного ликёра. Это было единственное, что могло отвлечь от плотского вожделения, и она прямо из горла сделала огромный глоток.

– Теперь можно и в путь! – прокричала она своему отражению в большом овальном зеркале в ажурной раме, подхватила сумочку и распахнула дверь чёрного хода.

Если бы на пороге её встретили шесть милиционеров с наручниками, которые хором скандировали: «Убийца, ты осуждена и приговорена к расстрелу на месте!», то и тогда она бы испугалась меньше.

На неё, готовые к атаке, уставились свирепые морды четырёх ротвейлеров.

Они стояли полукругом, в центре – самый крупный кобель Окчар и сука Абигель, кобели Прум и Кеззи – по бокам. Клички по разноцветным ошейникам она легко запомнила ещё вчера, но с утра собаки были заперты в вольере: на тракторе привозили для рассадки кустарник.

Олеся в ужасе захлопнула дверь и почувствовала, что сердце вот-вот вырвется из груди.

Больше всего на свете она боялась таких огромных собак.

На кухне, перепуганная, ещё раз приложилась к бутылке с яичным ликёром, поняла, что брошена всеми, и стала тихонько плакать от жалости к самой себе.

10

Через неделю Кинжалу позвонил Желвак и попросил срочно приехать в особняк Толстого.

За себя Брут не боялся – этому учил Палыч но необходимые меры безопасности решил предпринять.

– Прихвати свой «дипломат» – приказал он начальнику охраны.

Кроме стреляющего кейса-автомата фирмы «Хеклер унд Кох» в руках бывшего полковника-спецназовца Кинжал увидел, что следом выехали две машины: одна сопровождающая, другая прикрывающая – обычно, обходились только телохранителями внутри «мерседеса».

На Бруте под сорочкой был бронежилет новейшего образца. В кобуре мобильного телефона – золотой кастет, подарок деда Вано.

«Никогда не таскай с собой огнестрельного оружия», – учил пахан.

На повороте с Новой Риги повстречались кавалькада милицейских машин и «скорая помощь».

«Убрали другого», – понял Оса.

Метров через сто пятьдесят он попросил остановить, вышел из машины и набрал номер Айсора:

– Твоя работа?

– Вас не слышно, перезвоните через семь минут.

Это означало: «По данному каналу связи тема не обсуждается».

Айсор даже не счёл нужным шифроваться, сделать вид, что он здесь ни при чём. Он косвенно подтвердил – да, а ты как думал?

«А, действительно, Леонид, о чём вы думали?» – с усмешкой обратился он к самому себе.

В особняке хозяйничали Желвак и его начальник охраны Алекс.

В огромной столовой сидела молодая женщина в простом чёрном платье и траурной косынке, безвольно опустив на колени руки. Она уставилась в одну точку, а ей в глаза пытался заглядывать мальчик лет шести, очень похожий на Толстого.

Братаны обнялись.

– Присоединяйся, Кинжал.

Таким Желвака он не видел никогда.

– Убийство?

– Да нет, похитрее… Тут инфаркт организовали, серьёзные люди, с-суки рваные.

Такой заказ раза в два дороже, чем работа снайпера.

– Может, он сам…? – Кинжалу было трудно владеть голосом.

– Запомни, братишка, есть люди, которые своей смертью не умирают никогда.

Толстый принадлежал к их числу. Я – не прокурор, мне доказательства не нужны, тут и так всё ясно.

Алекс осматривал оружие в распахнутом железном шкафу.