Время тяжелых ботинок

У него было много дальних родственников – почему-то все престарелые. На их имя он и покупал кооперативные квартиры в разных городах страны, отдавая предпочтение, конечно, Москве и Ленинграду. Меховых дел мастер вкладывал капитал грамотно, понимая, что недвижимость всегда в цене. (Этот принцип был поколеблен гораздо позже, а то, что враз и до нуля обесценится сам СССР, не мог предвидеть даже талантливый пушной миллионер.)

Бреус и принёс информацию, что тот Гельфонд собирается изменить родине – путём выезда из неё в весьма недружественную маленькую страну, чтобы там смачно тратить всё то, что родина дала ему заработать. К этому бандитский разведчик присовокупил трёхзначное число, указывающее на количество бриллиантов, которое их подопечный приобрёл в Якутии, через своих людей.

Цифра была настолько нереальная, что Желвак тут же усомнился: как такое возможно?

Явная туфта!

Бреус сначала оскорбился.

Он долго сморкался в свой давно не стиранный платок, что-то бормотал себе под нос, но наконец успокоился. И прочитал пахану небольшую лекцию.

Желвак был вынужден прослушать всё – от начала до конца.

Оказывается, ещё 30 января 1919 года Высший Совет народного хозяйства постановил, что вся пушнина в сыром, выделанном и окрашенном виде, в шкурах и мехах продаётся и заготавливается по твёрдым ценам исключительно государством. Однако в настоящее время заготовку пушно-мехового сырья осуществляет широкая сеть заготовительных пунктов потребкооперации. Заранее составляются договоры на приём пушнины с госпромхозами, колхозами, совхозами – здесь Бреус сделал многозначительную паузу – и отдельными промысловиками!

Сюда и внедрился цеховик Гельфонд, в эти – отдельные.

Какой тут может быть государственный контроль?

А никакого!

Лучшие охотники Сибири и Дальнего Востока теперь работали не на потребкооперацию – там они просто создавали видимость – а на Гельфонда. Потому что платил он не по унизительным государственным расценкам, а как и положено: за хороший товар соответствующую цену.

Он не разменивался на белку, выхухоля или хорька, не занимался отстрелом зайцев, выращиванием кроликов или отловом кротов. Гельфонд принимал только шкурки соболя, рыси, чёрной и серебристой лисицы, куницы, норки и песца. У него – лучшие скорняки и правщики, работавшие с импортными мездрильными машинами. Самые опытные конструкторы и портные по меху входили в его всесоюзный подпольный цех. На его «закрытых» производствах была освоена новейшая технология вязаного меха соболя и норки. На ручное производство одной такой шубы уходит два месяца и стоит она минимум – десять автомобилей «Волга»!

«Откуда информация?» – коротко спросил Желвак.

Бреус назвал источник – КГБ.

Желвак хотел его прогнать.

Но тот показал пахану такую бумагу, что Палыч оторопел.

Это была репринтная копия донесения секретного агента в Якутске, написанная от руки каким-то полуграмотным вохровцем – с подробнейшим описанием сделки.

Бриллианты Гельфонд оплатил советскими деньгами. Те полновесные рубли были доставлены в Якутск специальным самолётом местных авиалиний. Откуда – выяснить не удалось.

Сумма – шесть миллионов рублей.

Таких денег разбойник Желвак не только никогда не видел, он о таких суммах даже никогда не слышал.

Поговаривали, что, например, у Сергея Михалкова в сберкассе лежит восемь миллионов рублей. Но это – знаменитый поэт, Герой Труда и сто раз лауреат, неоднократно пил чай с самим Сталиным, написал гимн Советского Союза, басен – больше, чем дедушка Крылов, байку про дядю Стёпу и редактирует самый популярный у советского народа сатирический киножурнал «Фитиль».

Здесь же – цеховик, пусть и весьма небедный.

Откуда столько?

«Где он хранит “кирпичи”?» – поинтересовался Желвак.

И впервые за несколько лет их работы без проколов Бреус, потупившись, ответил: «Установить не удалось».

А за этими словами стояли и негласные обыски всех квартир и дач Гельфонда, и прослушивания его телефонных разговоров, и работа внедрённых в его семью агентов.

Не остался в стороне и арсенал спецслужб, который был задействован для отыскания почти четырёхсот бриллиантов, каждый из которых по классификации ювелиров был КРУПНЫМ, весом более одного карата. А 23 бриллианта, весом в шесть карат и более, представляли объективный интерес для аукционов Сотбис (США) и Кристи (Швейцария).

Желвак никогда не пачкал руки пытками.

Он считал ниже своего воровского достоинства прикасаться к лоху, каким бы богатым он ни был.

В среде профессиональных разбойников он был скорее исключением, чем правилом, хотя воровской закон требовал – никакой крови!

Пытать никого не стали, и сокровище тогда так и не нашли.

Цеховик Гельфонд на историческую родину не успел – погиб в автомобильной катастрофе.

Желваку тогда подоспела очередная «командировка» на зону, его группировка распалась.

Тогда его и «короновали».

И то, что на тот момент грабитель не пролил ни капли чужой крови, пошло ему в зачёт – с большим плюсом.