Время темной охоты

   - Ребята, сначала со мной, сначала  со  мной,  ребята!  -  приговаривал Виктор, готовясь к драке. Ему было страшно и радостно.

   - Стойте! - отчаянно крикнула Паула. И Косматый повторил за ней:

   - Стойте. Пусть убирается.

   Телохранители замерли, только тот, который больше ненавидел инспектора, крикнул с досадой:

   - Эх, зр-рра!

   Их пропустили, кто с угрозой, кто с недоумением, кто со страхом. Виктор не переставая вертел головой и нес чепуху,  а  Молодой  шел  покорно,  все трогал затылок. Дойдя до двери, он повернулся к Косматому и  хриплым,  как со сна, голосом проговорил:

   - Значит, до скорого!

   - Убирайся, Лисенок!

   Они открыли дверь, вздрогнули от  ветра  и  холода,  и  тогда  Косматый крикнул, перекрывая шум непогоды:

   - Панчуга, останься!

   - Зачем?

   - Останься, тебе говорю. Он сам дойдет.

   Виктор с сомнением покосился на Молодого.

   - Я дойду. Ничего, - слабо сказал тот.

   - Ну, ладно. Я скоро. Задерживаться не буду.

   Иногда бывает, что больше всего о человеке говорят не руки и не  глаза, а спина. Спина у Молодого была несолидная  -  тощая,  с  острыми  плечами, совсем ребяческая. Спина очень одинокого и очень  растерянного  мальчишки.

Виктору вдруг захотелось догнать  его  и  пойти  вместе,  в  конце  концов Косматый не  командир  ему,  а  парень  здесь  новичок  и  может  забрести куда-нибудь не туда. Такая буря - не  шутка!  Но  Молодой  уже  скрылся  в пылевых вихрях, и уже не докричаться до него, и знак не  подать,  и  тогда Виктор подумал, что молокососа инспектором не  поставят  и  вообще,  может быть, надо ему сейчас побыть одному.

   И он вернулся в библиотеку.

8 В библиотеке уже вовсю кипела деятельность, и  заправлял  ею  Косматый.

Колонисты сгрудились вокруг сюда, мрачные, недоуменные лица, то  один,  то другой, получив приказ, срывался с места и, на ходу запахиваясь, уходил  в морозную бурю. Дверь почти постоянно  была  открыта,  в  библиотеке  стало холодно.

   Косматый руководил. Ею длинные белые волосы, начинающиеся  от  макушки,

были всклокочены, толстое небритое лицо, утолщенное  книзу,  из  яростного стало яростно-деловитым. Пригнувшись к столу, он водил глазами,  выискивая нужного человека, тыкал в него пальцем.

   - Кайф! Тащи сюда все лопаты, какие в запаснике. Быстро!

   - Как тебя? Том. Бери с собой сынка и записывай, сколько у кого оружия.

И какого. Стой! Возьми с  собой  еще  двоих,  этого  и...  читать  умеешь?

Хорошо... и вот этого. А то не справишься.

   - А ты иди ко мне домой, попроси у жены самописок побольше. Она  знает, где. А ругаться начнет, скажи, я велел. Будем людей расставлять.

   Виктор примерно понял, зачем он нужен Косматому, и приготовил, как  ему показалось, короткий, точный ответ. Лицо и вся фигура его  выражали  такое непробиваемое  упрямство,  что  Косматый,  скользнув  по  нему   взглядом, довольно ухмыльнулся.

   - Хорошо смотришь, Панчуга!

   - Зачем звал?

   - Погоди. Видишь, дела?

   И снова занялся другими. Он не замечал его, даже  нарочно  не  замечал, тыкал пальцем в разные стороны, звал кого-то, кого-то гнал прочь, а Виктор переминался, переминался, пока наконец не потерял терпение.

   - Так что насчет меня, Косматый? Погода портится.

   - Ты погоди с погодой. Ты мне, знаешь что? -  Косматый  не  смотрел  на Виктора, выискивал кого-то глазами. - Вот что. Ты скажи, какое у  тебя  на катере оружие?

   - Я против Земли не пойду, -  выпалил  Виктор  заготовленную  фразу.  – Зачем тебе мое оружие?

   Но Косматый уже отвлекся, снова забыл про Виктора.  Правда,  был  такой момент, когда деловой вид стерся с его лица, глаза расширились, рот съехал набок и проступила такая страшная тоска, что Виктору стало не по себе.  Но Косматый тут же набычился, еще больше пригнулся к столу, рявкнул:

   - Гжесь, погоди-ка!

   Высокий  рябой  колонист,   собиравшийся   было   уйти,   обернулся   и неприветливо спросил:

   - Ну?

   - Ты же все равно своего Омара сейчас вызывать будешь, правда?

   - Что, нельзя?

   - Так ты ему скажи, пусть с пеулами договорится, - в  голосе  Косматого слышалось непонятное торжество. - Пусть они идут  сюда  с  лопатами,  норы боевые строить помогут. Да пусть колючек метательных побольше приволокут.

   - Омар не пойдет, - угрюмо пробурчал Гжесь, - Омар не захочет драться.

   - А чего еще твой Омар не  захочет?  -  вскинулся  Косматый,  мгновенно ярясь (но тоска, тоска проглядывала сквозь его ярость). - Погоди, Панчуга, сейчас. Что тебе тот Омар? Он и десяти лет здесь  не  прожил,  только  все портит.

   Виктору показалось, будто шум бури усилился, но это было не так, просто смолкли все разговоры в библиотеке.

   Гжесь тяжело поднял глаза на Косматого:

   - Омар не хочет, чтобы ты командовал нами.

   - Да ну? - притворно удивился Косматый и почти лег подбородком на стол.

   - Он говорит, что ты не имеешь  права  делать  с  нами  все,  что  тебе захочется, что люди устали от тебя.

   Косматым не сразу справился с лицом, сглотнул, прищурил глаза,  выпятил губы.

   - Дальше.

   - Ты всем надоел, вот что он говорит.

   Косматый загадочно улыбнулся, поманил Гжеся пальцем:

   - Иди-ка сюда!

   - Нам и без того трудно, а тут еще и на тебя спину ломай.

   - Ближе.