Время таяния снегов

– А вас из второго общежития спрашивали.

– Кто?

– Какие-то приезжие…

Второе общежитие находилось во дворе филологического факультета, и до него надо было добираться трамваем. Почему-то на этот раз трамвай шел особенно медленно. Хотелось выпрыгнуть и обогнать его.

Ребята влетели в общежитие, проскочили мимо испуганной вахтерши. На лестнице встретился Петя Кравченко.

– Земляков, должно быть, ищете? – догадался он.

– Где они?

– Девушка в пятой комнате, а парень внизу, в третьей.

В комнате № 3 на кровати сидел Саша Гольцев, возмужавший, повзрослевший. Он держал в руках какой-то учебник: уже готовился к вступительным экзаменам. Когда Ринтын и Кайон собирались в Ленинград, их соученик по Въэнскому педучилищу, ленинградец Саша Гольцев отправлялся в дальнее северное стойбище. Там тяжело заболела учительница, ее срочно вывезли, и школа осталась без учителя.

– Это вы? – удивленно произнес он, медленно поднимаясь с кровати.

– А кто мы, по-твоему, такие? – Кайон весело кинулся обнимать Сашу.– Гляди, как потолстел! Много нерпы поел?

– И такая еда была,– с улыбкой ответил Саша.– Хорошо меня кормил родительский комитет!

Селение, в котором Саша работал, было так далеко от района, что зарплата туда приходила сразу за полгода. А в остальное время по постановлению родительского комитета каждую неделю ему приносили свежую нерпу без шкуры и головы, поскольку учитель не ел мозга и глаз.

– Последний раз я тоже получил зарплату за шесть месяцев,– сказал Саша.– Да еще отпускные. Так что я богач и приглашаю вас в честь нашей встречи в ресторан.

Ринтын и Кайон переглянулись: ни одному из них еще ни разу не довелось быть в ресторане. Они смущенно признались в этом Саше Гольцеву.

– Ну, братцы, должен вас похвалить: вы, наверно, самые примерные студенты! Да? Или вам не разрешается посещать рестораны? Есть такой пункт в правилах поведения студентов Ленинградского университета?

– Вроде нет такого правила,– ответил Ринтын.

– Тогда пошли! – решительно сказал Саша.– Заберем и нашу Аню!

Аня Тэгрынэ, эскимоска с мыса Чаплин, и была второй будущей студенткой. Когда Ринтын с Кайоном уезжали из педучилища, она только перешла на второй курс.

– Ой, как вы изменились! – радостно сказала Аня, разглядывая друзей.– На улице встретила бы – не узнала.

– Собирайся,– сказал Саша.– Идем в ресторан.

– В ресторан? – переспросила она.– Пойдем! Никогда не была в ресторане!

– Эти горожане,– с оттенком шутливого презрения сказал Саша, кивая в сторону Ринтына и Кайона,– оказывается, тоже не посещали предприятия общественного питания высшего класса.

Пока шли по Университетской набережной, по Дворцовому мосту, Невскому проспекту, Саша молчал и потеплевшими глазами смотрел на открывающийся отсюда город. Саша покинул Ленинград в тяжелые дни блокады и вот только теперь вернулся…

Чем дольше молчал Саша, тем грустнее становилось Ринтыну: ведь Саша вернулся оттуда, где студеная волна ласкает ледяную гальку, над волнами летят птичьи стаи, и над всем огромное, ни шпилями, ни куполами, ни высокими домами – ничем не ограниченное небо. Наверное, нет ничего лучше, как возвращение на родину!

Первый ресторан на пути был “Кавказский”, недалеко от Казанского собора. Несколько ступенек вели в подвальное помещение. Ребята постояли, не решаясь войти. Время от времени распахивалась дверь, и швейцар в таких же галунах, как и университетский, выпускал вместе с острым запахом восточных блюд очередного посетителя.

Саша Гольцев виновато сказал:

– Ребята, а ведь я тоже никогда не был в ресторане…

– Может быть, просто пойдем в нашу “академичку”? – малодушно предложил Ринтын.– Там тоже найдется выпить.

– Нет,– твердо заявил Саша,– привыкать так привыкать к цивилизации… Только этот ресторан мне почему-то не понравился. Пошли дальше.

За каналом Грибоедова ребята свернули на улицу Бродского и остановились перед вывеской ресторана “Восточный”.

– Тут “Восточный”, там “Кавказский”, может, здесь и остановимся? – спросил друзей Саша.

Ребята довольно долго стояли перед стеклянными дверьми, не решаясь войти. Саша, так уверенно начавший поход в ресторан, вдруг оробел.

Из ресторана вышел упитанный мужчина. Ребята сразу узнали в нем известного киноактера. Его провожал однорукий швейцар с пышными усами.

– Именно сюда и пойдем,– заявил Саша.– Это и есть самый лучший ресторан.

Ринтын и Кайон были с ним согласны: такой знаменитый артист не будет ходить в плохой ресторан.

Однорукий швейцар дружелюбно распахнул перед ними дверь и сказал:

– Привет героической Корее!

Ринтын хотел было возразить, но Саша дернул его за рукав и скороговоркой ответил швейцару:

– Привет, привет!

За столами сидели, ели и пили. Ничего особенного. На маленькой эстраде музыканты настраивали инструменты. Между столов сновали официанты с подносами, уставленными закусками и бутылками.

Ребята заняли столик. Худощавый официант, которого завсегдатаи запросто окликали: “Сеня”, подал меню в красочной обложке.

Саша с умным видом принялся его изучать. Он перелистал меню от первой страницы до последней, от последней до первой и растерянно произнес, подавая его Ринтыну: