Время-судья

Тут я неожиданно подумала о Берзине. Ну уж это пальцем в небо. Любви там кот наплакал, если только к себе, единственному и неповторимому. Я девушка эгоистичная, не особо восторженная и на роль обожательницы точно не гожусь. Занятно, что судьба нас последние дни сводит весьма настойчиво. Или Берзинь сам судьбе помогает? Зачем это ему? Инстинкт охотника? Я – бегу, он – догоняет. Стоит мне притормозить, и я пополню ряды несчастных дурочек. Нет уж, я лучше за Илюху замуж пойду. Не так феерично, зато спокойнее.

«На свете счастья нет, но есть покой и воля». Блин, что за мысли дурацкие. Кто ж в моем возрасте покоя ищет? Нам, красивым, страсти подавай. Любовь… Обязательно с большой буквы. При чем здесь Берзинь? Любить – это точно не про него. Расчетливый, к тому же бабник… Женится на деньгах и будет шляться до глубокой старости. Спасибо за такое счастье. До недавнего времени эталоном семейной жизни для меня были мои родители. Парни мне нравились лишь те, кто был хоть чем-то похож на моего отца. Но с эталоном теперь худо, и мысли о замужестве никакого энтузиазма не вызывают. Может, следуя европейским тенденциям, в лесбиянки податься?

Я скривилась и даже пробормотала «чур меня», ценности свободного мира вызывали тошноту и ярко выраженное желание отправить пропагандистов в сумасшедший дом. Все лучше, чем держать их на воле. Бог знает, до чего они еще додумаются.

Я подошла к подъезду и набрала номер квартиры на домофоне. Один раз, потом другой… После пятого продолжать смысла уже не было. Отсутствие Николаева ничуть не удивило. Не на диване же ему с больной-то ногой лежать. Но задать ему вопросы захотелось еще сильнее.

– Что ж ты, гад, затеял? – бормотала я, возвращаясь к машине.

Завела мотор и выругалась. Еще пять минут назад мамин плащ лежал на заднем сиденье, аккуратно свернутый. Но сейчас там ничего не было. На всякий случай я обыскала машину, хоть и знала: это глупо. Альцгеймер мне пока не грозит: плащ все это время был под рукой. А теперь его нет. Как нет доказательства, что это именно мамин плащ. Реши я сейчас все рассказать отцу, сомнения непременно возникнут. Несчастная девочка что угодно могла вообразить. Про полицию и говорить нечего. Это что ж, Николаев постарался? Пока я торчала у двери подъезда, он вскрыл мою машину? Лихой ботаник… Как-то не похоже это на него. Тогда кто? Случайный воришка? Шел мимо, увидел плащ, дай, думает, возьму. Или в деле есть еще люди? Помимо Николаева? Он-то как раз мог предположить, что я появлюсь здесь. И заранее подготовился. То есть у него имеются в друзьях решительные ребята, которым вскрыть чужую машину не составляет труда?

«Что же, черт возьми, происходит?» – в досаде думала я. Четыре года все было тихо, и вдруг события начали развиваться. Посыпались, точно из рога изобилия. Без вести пропавшего человека, кажется, признают умершим через пять лет. До этого момента осталось меньше года. В этом причина? Предположим, мама сбежала с любовником, не желая объяснений, и предпочла, чтобы о ее местонахождении никто не знал. Однако сейчас вдруг забеспокоилась. Если ее признают мертвой, отыграть ситуацию назад будет проблематично. Фирма перейдет отцу и… Если верить детективам, все преступления совершаются из-за денег. Но в нашем случае мало что изменится, раз уж все четыре года он распоряжался фирмой единолично. К тому же Николаев, если любовник именно он, никуда не исчезал. Сидит в юротделе за тем же столом. Какой тогда смысл маме прятаться? И я не могу поверить, что женщина, сбежавшая от меня сегодня, в самом деле моя мать. Да, похожа. И плащ, безусловно, ее. Но сомнений не стало меньше, и это факт.

Я набрала номер Ильи, он ответил сразу, но заговорил шепотом.

– Перезвоню.

И отключился. А я вновь чертыхнулась. У человека дела. Это я ношусь по городу вместо того, чтобы работать. Подумала вернуться в мастерскую, но тут же стало ясно: работник я сегодня никудышный.

Кончилось тем, что, бросив машину на парковке, я больше часа бродила в парке, изводя себя все теми же мыслями. Наконец позвонил Илья.

– Извини. Был в суде. Как дела?

– Хреново.

– В смысле? – растерялся он.

– В смысле, хуже не бывает.

– Эко ты загнула, – хмыкнул он. – Бывает, да еще как. Хочешь, расскажу?

– Не хочу, – отмахнулась я. – Чужие истории меня не занимают. У меня тут свой масонский заговор.

– Сможешь до областного суда по-быстрому добраться? Сорок минут у нас есть, расскажешь про масонов, они мне всегда нравились.

– А мне теперь не очень.

Я уже бежала к машине, радуясь возможности обсудить происходящее с Ильей.

Парковка была забита машинами. Пришлось притулиться в переулке. Еще подъезжая, я позвонила Илье, и он вскоре появился. Сел на пассажирское сиденье рядом со мной и сказал:

– С парковкой тут беда. Времени в обрез, так что излагай.

Пока я излагала, он сидел, развернувшись ко мне, и по лицу было видно, что его одолевают сомнения. В основном, надо полагать, в моем душевном здоровье.

– Вот так, значит, – кивнул он, когда я закончила. – Занятно.